— Медицинские прибамбасы вам на завтра. Подвинься, что ли, мне по кучкам разложить надо.
Некоторое время копаемся каждый в своем. Успеваю разложить добро по новеньким полиэтиленовым мешкам. Теперь еще раздать и кратенько инструктаж провести — совсем хорошо получится.
— Что думаешь насчет завтрашнего задания?
— Признаться по совести, не нравится мне оно. Группа наша — с бору по сосенке, несработанная. Друг друга не знаем, противник — не пойми кто. Лупить по всем попавшимся по дороге тоже кисло — могут быть и люди непричастные. Зря положим — некрасиво выйдет.
— Но взвод-то пропал?
— А взвод вырезать несложно. Особенно если там пьющие лопухи. Сколько таких случаев в той же Чечне — напьются до зеленых соплей, папа-мама сказать не могут. Баранов резать и то сложнее, чем опившихся болванов. Два-три человека вполне взвод уделают. А если в пойло чего хорошего добавить, так и тем проще. Тот же клофелин.
— Ну, клофелин — вчерашний день. Сейчас таксисты уверенно угощали лепонексом и азолептином.
— Это как?
— Сажает пассажира, желательно небедного, цену дает минимальную, услужливый, вежливый, по дороге останавливается у какой-нибудь забегаловки, берет себе кофе и пассажиру. Воспитанные идиоты не отказываются из деликатности, невоспитанные — клюют на халяву. Ну, в кофе у водителя ничего нет. А у пассажира — лошадиная доза. Если выживет, хрен что вспомнит, а частенько и не выживают. Погодка у нас прохладная, замерзнуть раздетому — раз плюнуть. Да и публика стала куда безразличнее — раньше б «скорую» вызвали или милицию, на худой конец. В вытрезвителе-то всяко сдохнуть сложнее, чем в сугробе, а сейчас всем по фигу вареники — ну лежит и лежит, его дела…
— Что? Серьезно?
— Про по фигу вареники?
— Нет. Про такси.
— Абсолютно и с ручательством. Особенно это любили бомбилы-гастеры. Впрочем, нам-то это по барабану и глубоко фиолетово. Такси теперь, если и будет, так токо на БРДМ.
— Это да… — кивает Андрей.
— Слушай, давно хотел спросить. А действительно, все чеченцы героические и бесстрашные?
— Нет, обычные люди. Героев и отморозков и у них не больше, чем в других нациях. Но, во-первых, они никогда себя не критикуют. Тем более перед чужими людьми. Во-вторых, у них сохранилась архаичность, этакий племенной подход: «люди — это только те, кто из моего племени; остальные не люди, и с ними можно делать что угодно». В-третьих, они очень боятся за репутацию в своем племени.
— Как потерять лицо у японцев?
— Ага. Поэтому, если чеченец один, он вполне нормальный человек. А если чеченцев с десяток — они начинают друг другу показывать, что они нереально круты, и кончиться это может чем угодно. Допросить одного, да если он посчитает, что из своих не узнает никто, будут результаты и без особой напряги. А спрашивать сразу у трех — никакого толку.