— Я не о нем,
— А-а! Так должен же кто-то детворе помочь.
— Помочь… Мне один раз помогли. Выручили. А потом непомерную плату за это потребовали. Всю жизнь в должниках ходил.
— Это за что? — удивился Евгений Иванович.
— Спас меня один мужик. Украл я в детстве кошель у одного. И поймался. Тот бить стал. А тут мужик подоспел. Вырвал. Выручил. Но вором оказался. Все годы потом я за то спасение платил ему. Так-то. После этого сам старался обходиться. Чтоб без долгов.
Ни Беник, ни Евгений Иванович не заметили, как встало солнце, как прошел день. Как пролетело время. Спохватились, когда стало темнеть. А у ног трепыхались десятка три форелей.
— И ухи не сварили. Голодный ты со мной остался. Вот беда! Как завтра работать будешь.
— Завтра у меня немного работы.
— Знаешь, когда свободная минута будет — забегай. Просто. Договорились?
— Хорошо.
Но скоро увиделись они вновь. В этот вечер вернувшись домой, услышал Беня шум по соседству. Плач. Вскочил. Соседка, та, что приносила девочку — сидела на полу вся в синяках. А муж ее у стола допивал водку.
— С-сука! Потаскуха! — орал он на нее.
— Ты за что ее избил? — подошел Беня.
— Явился! Это к тебе она бегала! — подскочил сосед.
— А ну выйди! Я тебе покажу как с женщиной надо обращаться! — дернул его Беник.
— Не трожь его! — крикнула баба с пола.
Но поздно. Сосед ударил Беню кулаком. На койке закричала девочка. Поселенец устоял. Хотя в глазах, как в колесе все закрутилось, волчком. Он напрягся. И его знаменитые во всех одесских малинах кулаки заработали четко, ритмично.
Удар в челюсть. Лязгнули зубы. Удар в сплетение — нарушено дыхание. Удар в грудь — сломано сопротивление. Еще пара ударов в челюсть. Потом под ребра. Сосед на полу. Глаза обезумели от боли и злобы.
— Не смей! — подскочила баба.
— Пардон, мадам! Но я из этого плебея сделаю отменный кровяной бифштекс, если услышу из его вонючей пасти хоть одно плохое I ново, сказанное в ваш адрес.
Мужик медленно поднимался с пола. Беня уже подошел к двери. Хотел выйти. И вдруг отшатнулся. Нож воткнулся совсем рядом. У самого виска. Вмиг повеяло знакомым холодком. В груди все вспыхнуло. Смерть… О! Ее он привык видеть в лицо. Кенты не раз держали Веника под ножами. Но разве можно испугать того, кто этим закален? В глазах Бени не огонь, пожар вспыхнул.
— Он охотник! Уйдите! — крикнула баба.
— Я тоже! — рыкнул Беня. И одним страшным прыжком сбил с ног соседа. Вцепившись в него стальными пальцами вытащил на улицу. Он не видел, как выскользнула из дома баба и побежала куда-то оголтело.
Поселенец забыл обо всем, перед глазами вспыхивало лицо матери, потом лицо соседки, лица сестренок и лицо девчушки на койке.