Первое, что фиксирует камера и с чего мог бы начаться фильм, это испуганный взгляд священника, который оглядывает украшенный цветами алтарь в поисках исчезнувшей дароносицы. Вторым образом мне виделся мальчик, прохладным ранним утром подошедший к открытому, но зарешеченному окну сумасшедшего дома. Некоторое время он стоит, прислонившись к стене, слушает храп спящих сумасшедших и пытается попасть в ритм дыхания одного из сумасшедших. Третьей картиной фильма я представляю себе бюро «Organizzazione transport! funebri», в котором трое мужчин спорят о цене детского гроба на деревянных колесах. Когда карнавальное шествие встретилось на заснеженной полевой дороге с похоронной процессией, идущей за гробом ребенка, и уступило ей дорогу, пара детей в карнавальных масках и вприпрыжку припустили за гробом и проводили белый детский гроб до кладбища.
На Корсо Триесте человек перекрестился, прежде чем снять телефонную трубку.
Я уже видел нищего с содранной кожей, в позе эмбриона с судорожно поджатыми пальцами рук и ног лежащего в витрине супермаркета, завернутого в прозрачный целлофан, когда подошел к нищему, лежащему на зеленой садовой скамейке и накрывшему свою лысину прозрачным целлофаном. Coraggio! Mille Lire! Forza! Meta prezzo! Когда я прошел дальше, он, лежа на скамейке, повернул голову в сторону и плюнул на землю.
Я утонул, и они втащили мое мертвое тело в рыбацкую лодку, сняли с меня одежду, натянули мои влажные, измазанные глиной штаны, мое нижнее белье и мою рубашку на пластиковую в человеческий рост куклу, держащую под мышкой мою посмертную маску и громко кричавшую: «Поторапливайся! Поторапливайся!» Ее слова доносились не из ее пластикового рта, а из раны на груди, раны, ставшей похожей на рану Христа, после того как я, взяв копье, вонзил его меж ребер пластиковой куклы, пока не пошла кровь и не полилась на мою измазанную глиной голову.
Я шел по виа Аяччо и увидел на бетонном цоколе забора изготовившуюся к прыжку серую кошку, у которой из брюха висели внутренности. Увидев меня, она испугалась, сменила свою готовую к прыжку позу, села и стыдливо, будто хотела прикрыть свою рану, положила хвост на торчащие внутренности. Едва пройдя еще пару метров, я наткнулся на стоящего у ворот дома негра, который держал в руках раздавленного машиной голубя со сломанным крылом. Недалеко от виа Аяччо, на пьяцца Истрия, я увидел, что двое парней, услышав визг тормозов мотоцикла и звук столкновения, побежали на другую сторону улицы. Через пару минут один из юношей вернулся, потирая свой половой член, и рассказал о дорожном происшествии.