стоящие на боковых алтарях кресты, топтать их, плевать на них и кричать: «Есть лишь один Бог!», пока монахиня, оттаскивая крестьянского сына от разбитых распятий, не задушила его четками прямо в церкви наполовину обезлюдевшей деревни, единственными прихожанками которой были тугие на ухо набожные бабы. Я эксгумирую смертные останки умершего от смертного греха мальчика, чье тело было похоронено без священника за кладбищенской оградой и переношу его на Кладбище Горьких Апельсинов. Мертвые Кладбища Горьких Апельсинов посыпают пеплом высушенных в печи по приказу папы и растертых в пыль мертвых тел двух кардиналов, которых потом насыпали в подобные седельным сумкам мешки и положили на мула, на котором выезжал папа, чтобы эти мешки служили постоянным предостережением для следовавших за Его Святейшеством прелатов. Ни пылинки не осталось на бумажных крыльях мальчишки, что с образом Иоанна Крестителя на груди повесился на ветке оливкового дерева, когда лава не пощадила даже те оливы, к стволам которых были прислонены образа. Через полчаса после самоубийства лава сожрала оливу, и тело охватило пламя.
Кишечник вылезает из-под кожи, / что полностью изъедена червями; я вижу кишки / что меня пугает! / В гное, / крови и сукровице! Плоть, что не тронуло время, изъедена полосами синей плесени и сонмом копошащихся червей всех видов.Четки с распятием, костяшки которых – позвонки бесчисленных скелетов выловленных в пруду римского монастыря детей монахинь, лежат на Кладбище Горьких Апельсинов в склепе номер 42, на груди Ло Скрудато, которому отец раскроил колуном череп за то, что он вместо того, чтобы пасти коров, смотрел по телевизору футбольный матч и разрядил тракторный аккумулятор, на ферме, где не было ни электричества, ни водопровода. Тело епископа с крошками облаток в уголках побледневшего рта лежит на Кладбище Горьких Апельсинов, на теле душевнобольного семнадцатилетнего юноши, из которого на Сицилии изгоняли дьявола именем Сан Филиппо, святого покровителя душевнобольных, и который засовывал в свой анус облатки с изображенным на них в качестве водяного знака профилем Сан Филиппо, обмазывая в своем кишечнике дерьмом Тело Христово. На следующую ночь он проснулся весь в поту, с чувством вины, пошел на кухню крестьянского дома, ножом отрезал себе половые органы и стал их, еще кровоточащие пожирать. Над упавшими в бетонное силосохранилище, перенесенными на Кладбище Горьких Апельсинов телами двух детей из Каринтии, задохнувшихся газами свеженарубленной кукурузы, лежат два крестообразных букета с белыми лентами, на которых написано: