Кладбище мертвых апельсинов (Винклер) - страница 45

Во сне я с удивлением смотрел на фотографию приготовлений к похоронам среди зубчатых заснеженных гор и спрашивал себя, когда и при каких обстоятельствах я ее сделал. Я долго глядел на фотографию, пока похоронная процессия сразу из тридцати гробов, которые несли на плечах в четыре раза большее количество трансвеститов, не пришла в движение и не стала спускаться с занесенных глубоким снегом каринтийских гор в долину. Отец Франц Райнталер, статно состарившийся, в черной сутане с серебряной отделкой, ступал тяжело, будто на собственных похоронах. За нами в черном одеянии церковного служки, неся забинтованное, как мумия, и испачканное кровью распятие, шел мой брат Константин, в то время как я в цивильной одежде, а не в церковном одеянии, все время оглядываясь на сто двадцать несущих гробы трансвеститов, шел рядом со священником.

Наутро я, слушая арабскую музыку, слонялся по комнате, попивая кофе. Придет ли мальчик к одиннадцати часам на площадь Чинкваченто? На улице шел небольшой дождик. Я, все еще потягивая кофе, стоял в дверях своей комнаты, когда с ужасом понял, что кто-то вставил снаружи ключ в замок входной двери, затем повернул его и открыл дверь. На пороге стояла Леонтина Фэншоу. Улыбаясь, она представила мне госпожу из швейцарского посольства, сказав, что поездка за город с Английским клубом из-за дождя отменяется. Она поинтересовалась, завтракал ли я. Она добавила в мой черный кофе свежих сливок, подала мне сахар и сказала, что через несколько минут должна прийти еще одна, очень приятная, поее выражению, дама, голландка, и спросила, не желал бы я позавтракать в гостиной с обеими дамами. Но я, взяв письмо, которое нужно было отправить в Австрию, тотчас же вышел из квартиры и отправился на вокзал Термини. С письмом в руке, в поисках почтового отделения, я шел по вокзалу и увидел цыганку, которая просила милостыню у мужчины, указательным пальцем показывая на свой выпуклый живот. Я не понял, вправду ли она беременна или подложила себе на живот подушку. В нише, на расстеленных арабских газетах, в луже мочи, распростершись, как мертвый, лежал какой-то человек. Стоящий впереди меня, перед самым окошком индиец отправлял авиапочту своей семье и друзьям. Служащая подала ему нужные почтовые марки. Он нерешительно протянул ей деньги. Я сунул служащей свой конверт, который она положила на весы. Я полизал языком марки, приложил их к правому верхнему углу конверта и ударил по ним кулаком левой руки. Почтовая служащая испуганно подняла голову и пристально посмотрела на меня. Посмотрев на часы, я обнаружил, что время идти на площадь Чинкваченто, где у меня было назначено свидание с римским мальчиком. Белый, индиец и негр ждали постоянно отъезжающие желтые такси. Среди ожидавших мне бросился в глаза слепой, который не носил специальной повязки и которого держал под руку юноша. Я посмотрел через темные стекла солнечных очков слепого и увидел, что его веки закрыты. Возможно, верхнее прилипло к нижнему над мертвыми глазными яблоками. Пока я смотрел на них, веки его сильно вздрагивали. Хотел ли слепец увидеть еще раз Вечный Город, спрашивал я себя, проходя мимо торговца сигаретами с плохими зубами, предложившего мне блок «Мальборо», который я у него не просил. У входа в метро я увидел мальчика, с которым у меня в одиннадцать часов было назначено свидание, стоявшего в окружении мальчишек и девчонок. Лицо одной девочки было полностью покрыто сыпью, ее глаза смотрели на мир как из сплошной раны. Опершись на перила лестницы, она похотливо хихикала, когда мальчишка тискал ее грудь или щипал ягодицы. Я вышел на площадь Чинкваченто, надеясь, что мальчик, увидев меня, пойдет за мной, но так как миссис Леонтина Фэншоу не поехала за город со своим Английским клубом, я все равно не смог бы привести его домой. Нашли бы мы тайное пристанище в лавровых зарослях сада Виллы Боргезе или я стоял бы на коленях перед его обнаженными бедрами на посыпанном опилками кафельном полу общественного туалета? Я пару раз прошелся взад-вперед по площади Чинкваченто, глядя с противоположной стороны площади на вход в метро, и наткнулся на женщину в рваных обтягивающих чулках, через которые можно было видеть ее грязные ноги. Ее черная овчарка, пробежав несколько шагов по газону, упала и какое-то время лежала, пока женщина не заставила ее подняться и пройти вперед. Но собака, сделав буквально еще пару шагов, снова упала. Женщина еще раз подняла ее, и смертельно больная собака, сделав еще пару шагов, зашаталась и упала. Я подошел ко входу в метро и увидел, что мальчик и девочка с сыпью на лице исчезли. Мимо надоедливого продавца зонтами и вечно выкрикивающего своим низким голосом «Мальборо!» торговца сигаретами я прошел в