При мысли о Данилове на душе сразу же становилось тревожно. Тому было много причин – и непонятные даниловские метания из специальности в специальность, и разлад в отношениях, и вся эта мрачная история, приведшая к госпитализации в психиатрическую больницу.
В том, что Данилов не сумасшедший, Елена не сомневалась, слишком хорошо она его знала. Но в то же время и не могла отрицать того, что определенные проблемы с головой у Данилова все же есть. И не в посттравматической энцефалопатии, скорее всего, тут дело, а в Вовкином чисто подростковом максимализме и категоричности суждений. Какая-то часть его так и не смогла повзрослеть, остановившись в своем развитии на четырнадцатилетней или максимум пятнадцатилетней отметке. С мужчинами так нередко бывает. И когда подросток в Данилове брал верх, то… Ах, как же хорошо, что она тогда успела! Прямо кольнуло в сердце и сорвало с места – надо ехать, ехать быстрее, как можно быстрее, надо уже сейчас быть там. Привыкнув доверять своей интуиции, она сорвалась и помчалась в Карачарово. Даже не сомневалась, что очень надо, а когда увидела веревочную петлю, чуть в обморок не упала.
Елена не раз спрашивала себя: а не лучше бы было забрать Данилова, не вызывая «скорую», и всякий раз отвечала на этот вопрос отрицательно. Нельзя было так поступать, никак нельзя, ведь возможности обеспечить наблюдение за Даниловым она не имела.
Нанять сиделку? Смешно – Вовка ее тут же выгонит. Взять отпуск и сидеть с ним самой? Да он убежит, с него станется. Нет, как ни крути, а госпитализация – это лучший выход. Даже и не лучший, а единственно верный.
Если сейчас поехать в больницу, то в самом лучшем случае можно опоздать к главному врачу на полчаса, не меньше. И то только в том случае, если на все про все в больнице отвести минут двадцать, не больше. Как на общение с Вовкой, так и на разговор с врачом, и бросить машину у больницы, а на Сухаревку отправиться на метро, чтобы не застрять где-нибудь в пробках.
Не вариант – к главному врачу нельзя опаздывать ни на минуту. К нему обычно приезжают минут за десять до назначенного времени. Все сотрудники давно уже усвоили, что опоздания Михаил Юрьевич воспринимает как личные оскорбления и никаких оправданий слушать не желает.
— Я могу смириться с чем угодно, кроме опозданий и вымогательства, — любит повторять главный врач.
Опоздания, вернее, их отсутствие, давно стали на «скорой» культом. Самые главные отрицательные показатели, грозящие любому из заведующих и старших врачей серьезными неприятностями вплоть до лишения должности, — опоздания и простой вызова