— Не
имеет значения.
Я положу руки
на покрывало
и не сдвину
их.
Нахмурившись,
она посмотрела
на его руки и
прикусила
губу.
— Заложи
их за спину.
Ему
совершенно
очевидно не
понравилось
предложение.
— Я положу
их... — он огляделся,
поднял руки
вверх и закинул
их за изголовье
кровати, ладонями
вниз, — сюда
и, чтобы ни
случилось, не
пошевелю ими.
— Обещаешь?
— Да.
Клянусь.
Эмма
могла попытаться
убедить себя,
что это голод
заставил ее
подползти к
нему на коленях.
Но на самом
деле причин
было намного,
намного больше.
Ей было необходимо
вновь ощутить
чувственность
действия, теплоту
и вкус его кожи
под своим языком,
то, как его сердце
начинает биться
быстрее, словно
она доставляет
ему удовольствие
тем, что жадно
пьет его кровь.
Когда
она опустилась
рядом с ним на
колени, Лаклейн
откинул голову
назад, открывая
шею, маня ее.
Увидев,
что он уже
возбудился,
Эмма занервничала.
— Руки
останутся на
месте?
— Ага.
Понимая,
что уже не может
остановиться,
она наклонилась
вперед, сжала
в ладонях ткань
его рубашки
и вонзила в
шею клыки. Внутри
нее всё взорвалось
от нахлынувших
теплоты и
удовольствия.
Эмма застонала,
губами почувствовав
его ответный
рык. И когда,
не в силах выдержать
этот поток
ощущений, она
чуть не упала,
Лаклейн выдохнул:
— Сядь
на меня…верхом.
Не отрывая
губ от шеи, Эмма
с радостью
повиновалась
- так было легче
расслабиться
и наслаждаться
вкусом и ощущениями.
Хотя Лаклейн
так и не сдвинул
рук с изголовья,
он начал резко
поднимать
бедра, стремясь
сильнее прижаться
к ней. Но затем,
еще раз застонав,
казалось, сделал
попытку перестать.
Но ей
нравились
звуки, которые
он издавал,
нравилось то,
что она могла
чувствовать
их. И Эмма хотела
слышать их еще
и еще. Поэтому,
не обращая
внимания на
задравшуюся
юбку, она опустилась
на его бедра.
Встретивший
ее жар заставлял
изнывать. Мысли
путались. Такой
твердый...
Это
было сильнее
ее. Уже не владея
собой, Эмма
начала тереться
об него, стремясь
облегчить
снедающую боль
желания.
Глава
14
- Освободи
меня от клятвы,
Эммалин.
Она
не ответила.
Не освободила
бы его от данного
обещания. А
для него, черт
бы его побрал,
отчего-то стало
важным - сдержать
эту клятву.
Эмма лишь шире
развела бедра,
начав медленно
и чувственно
тереться о его
плоть. И это,
когда их тела
разделяли
только его
брюки и ее шелковое
белье.
- О, боже,
Эмма, да, - выдавил
он, сотрясаясь
от желания, не
в силах поверить
в то, что она
способна вызывать
в нем подобные
ощущения.