Ее губы
изогнулись.
Это сказала
Фьюри. Их королева.
В ней
забурлил восторг.
Эмме тотчас
же захотелось
вернуться
домой и взглянуть
на всё новыми
глазами. Ей не
терпелось
познать то,
что раньше она
считала само
собой разумеющимся
или чего просто
не замечала.
Ей хотелось
погрузиться
в пьянящий
сон, вслушиваясь
в убаюкивающее
жужжание насекомых
дельты и крики
ее родни. Хотелось
лежать, завернувшись
в свои собственные
одеяла, сваленные
горкой под
королевской
кроватью в ее
комнате — а не
валяться в
огромной кровати
Лаклейна. Потому
как, казалось,
что вырезанные
символы рассказывали
какую-то древнюю
историю и, помоги
ей Фрейя, но
она чувствовала,
что пока находится
в этой кровати,
является частью
ее истории.
Когда
Эмма, скользя
по бортику,
обогнула колонну,
ей в ладонь
вонзилась
большая заноза.
Прежде она бы
заревела от
боли. Сейчас
же только вздохнула.
Всё относительно.
Если сравнивать
с тем, когда
твою грудь
вспахивают
как грядку с
овощами, эта
заноза казалась
всего лишь
небольшой
неприятностью.
Эмма
наклонила
голову и, уставившись
на ранку, нахмурилась.
Воспоминания
нахлынули на
нее. Должно
быть, ей снова
снился Лаклейн.
Сегодня.
Во сне
она видела…
их последнее
сексуальное
приключение,
но уже его глазами.
Глядя
на маленькую
каплю крови
рядом со светлой
деревянной
щепкой, Эмма
погрузилась
в воспоминания,
чувствуя, как
занозы от изголовья
кровати впиваются
в его ладони.
Но Лаклейну
было плевать
на боль. Он должен
был держать
руки там. Должен
был!
Его
потребность
прикоснуться
к ней боролась
с желанием
заслужить ее
доверие. Эмма
чувствовала,
как невыносимо
сильно он хотел
до нее дотронуться.
Ощущала страсть,
бурлящую в
нем, необходимость
вонзиться в
ее тело. И Эмма
сама себе
призналась,
что, окажись
она на его месте,
то послала бы
все к черту и,
запустив в
него когти,
притянула бы
к себе.
От всех
этих картин
его сна, у нее
закружилась
голова. Она
была потрясена
тем яростным
голодом, что
он испытывал.
Смущена из-за
того, что, увидела
узорчатый
потолок их
номера в отеле,
когда он запрокинул
голову, стараясь
не кончить.
Но ее
волосы скользили
по его телу,
ее бедра неустанно
терлись о его,
а нежная грудь
прижималась
к крепкой грудной
клетке. Он ощущал,
как она жадно
пила его кровь,
и знал, что больше
не сможет
сдерживаться…
Неожиданно
вынырнув из
воспоминаний,
Эмма покачнулась
и моргнула.
Лаклейн
повел себя
благородно.
Сдержал своё
слово даже под
натиском этой
жажды. И сейчас
она хотела
вернуться в
ту ночь, чтобы
дать ему то,
чего он так
отчаянно желал.
Но она не могла.
Потому что это
был всего лишь
сон. Или воспоминание.
Неожиданно
Эмма соскользнула
с бортика.
Инстинктивно
приземлившись
сначала на
корточки, следом
она все равно
упала на землю.