При
виде этого
стремительного
движения, Лаклейн
вопросительно
приподнял
брови.
– Так
сильно боишься
меня?
Эмма
вцепилась в
полотенце. Я
даже собственной
тени боюсь,
что уж говорить
о ликане-переростке!
Но в его голосе
не было злости
или раздражения,
и она набралась
смелости, чтобы
изучить его
из-под полуопущенных
ресниц. Сейчас
его глаза были
того теплого
золотистого
цвета, а сам
он одет в новые
вещи, которые
делали его
похожим на
миллионера
тридцати с
лишним лет.
Или, что более
вероятно, на
божественно
сложенного
мужчину-фотомодель,
изображающего
из себя миллионера.
Ублюдок
был невероятно
привлекательным
мужчиной, и,
очевидно, прекрасно
это знал. Что
вызывало
раздражение.
– Ты
дважды на меня
нападал. У меня
есть основания
быть испуганной.
В Лаклейне
вновь начала
нарастать
ярость.
– Это
было до того,
как я дал слово,
что не причиню
тебе вреда, –
но затем, вроде
бы справившись
со своим характером,
он сказал, –
всё готово.
Машина уже
здесь, и я оплатил
номер.
Она
представила
себе размер
этого счета.
Пускай он и
разломал антикварный
ночной столик,
все равно его
стоимость не
сравнится со
стоимостью
ее проживания
здесь.
– Но
я снимала этот
номер на протяжении
нескольких
недель, я могу
сама заплатить…
– Ты
и заплатила.
А теперь спускайся
оттуда.
Проигнорировав
его протянутую
руку, она перебралась
на противоположную
сторону кровати
и ступила на
пол, чувствуя,
как начинает
кружиться
голова. Эмма
боялась самого
худшего – полного
опустошения
своей кредитной
карточки.
– Полагаю,
за твои новые
вещи заплатила
тоже я? – сейчас,
когда их разделяла
кровать, рискнула
спросить она.
Эмма легко
узнавала
качественные
вещи – все валькирии
обладали этой
способностью,
ведь они унаследовали
жадность Фрейи
– а, судя по виду,
его одежда
была не из дешевых.
На нем
были надеты
сшитое вручную
темное кожаное
пальто «три
четверти» и
бежевые свободного
кроя брюки;
из-под расстегнутого
пиджака был
виден тонкий
черный кашемировый
свитер, обтягивающий
его грудь как
вторая кожа.
Одежда не скрывала
твердых очертаний
его тела, и будто
говорила «я
богатый человек,
и могу быть
немного опасен».
Женщины
будут от него
в полном восторге.
– Ага.
Внизу огромный
выбор, а на нашей
карте не установлен
лимит, – он сказал
это таким тоном,
что Эмма с трудом
удержалась
от ответа.
Наша
карта? Ее «Центурион
Амекс», в отношении
которой у банка
были инструкции
ни в коем случае
не блокировать
никакие расходы,
даже если они
кажутся чрезмерными,
ведь в этот
момент владелец
карты мог находиться
в поездке? То,
что было простой
мерой предосторожности,
превратилось
в финансовое
оружие в его
руках.