Он внимательно слушал рассказ Ярового. Молчал. Не перебивал вопросами. Они не замечали времени.
Лишь секретарь неподдельно удивлялся. Никто так подолгу не задерживался в кабинете у прокурора. А когда Яровой закончил доклад, прокурор сказал тихо, словно самому себе:
— Мудрено было выдержать. Еще труднее — до конца распутать это дело. Ну что ж, Аркадий, отдохни немного и за работу. Сам понимаешь, сроки поджимают. Заканчивай это дело. Работы у тебя еще много. А об успехе нам может сказать только суд своим приговором.
… В следственном изоляторе Ярового знали в лицо. Он попросил дежурного привести Беника.
Клещ вошел в кабинет спокойно, уверенно. Лишь бледное, усталое лицо выдавало беспокойство. Не спал Беник. Под глазами впадины потемнели. Он глянул на Ярового, усмехнулся.
— Садитесь.
— Посижу, торопиться некуда.
— Я вызвал вас для предъявления обвинения, — сказал Яровой.
— Ого! — передернулся Клещ.
— Вы обвиняетесь как соучастник убийства Авангарда Евдокимова. Обвиняетесь также в умышленном убийстве Зои Русаковой и в покушении на убийство Владимира Журавлева.
— Хватит, — прервал следователя Клещ. — И так понятно, в чем ты меня обвиняешь.
В кабинете повисла тишина.
— Если суть обвинения понятна, приступим к вашему допросу в качестве обвиняемого, — сказал Яровой и спросил: — Признаете ли вы себя виновным?
— Еще чего захотел? Конечно, нет!
Аркадий предвидел такую реакцию. И не ошибся.
— Я никого не убивал. И не собирался убивать. Скальпа — в глаза не видел, — говорил Беник.
— Ну, а как вы объясните ваши действия по отношению к Журавлеву?
— Пошутили мы. Хотели испугать Вовку. А на самом деле все было так, как написано в письме.
— Но он о смерти Скальпа писал под вашу диктовку.
— Потому что ни мы, ни он не знаем, как он сдох, — ухмылялся Клещ. — Об этом знает только Гиена.
— Это ваша легенда. Но она рассыпалась. Есть улики, — говорил Яровой.
— А чего спрашивать тогда? Вот и доказывай. По уликам.
— Вы сами отягчаете свою вину.
— Я? Нисколько. Вот ты говоришь, что Скальп убит. А как он убит? Я его ножом зарезал или пристрелил? Какие у тебя имеются доказательства? Как я его загробил — если, к примеру, я его «жмуром» сделал? От чего он загнулся? Какие следы есть?
— Он убит без следов. Иным способом. Вы довели его до разрыва сердца.
— Как? Он что? Бабушка-старушка, чтоб над ухом кашлянуть, а он и подох? Его доведешь! Да и кто тебе поверит? Ты в суде докажи это. Тебя засмеют и никто не поверит в эту чушь! Довели! Он, что — баба? Да не трогали мы его! Успокойся! Я тебя понимаю, ты потратился в командировке. Теперь оправдать надо все расходы любыми путями. И начальство требует. Не докажешь — наказать могут. Вот ты и «колешь» меня. Ведь это так! Я понимаю. Давай договоримся, как люди. Так и быть, выручу я тебя. Хоть ты мне не кент. Возьму я на себя Вовкину Гиену. Выручу и его. Мне не впервой. И то потому лишь, что сам он, не доживет до конца срока. На его придурь никто внимания не обратит. Враз в «шизо» закатают. Да и не доказать тебе без моего чистосердечного признания, какое лишь как услугу тебе сделаю. С придурка спроса нет. Суд не очень тебе поверит. А других доказательств нет. Но и ты будь мужиком. Скальпа не клей.