– Извини, устала.
Она сказала «извини», а не «извините», и это было как бы ещё одним свидетельством того, что с нами произошло. Мокрый снег летел в лицо, и я злился на мокрый снег, потому что он сейчас был некстати.
На знакомом перекрёстке Таня остановилась, как останавливалась всегда. Здесь пролегала невидимая граница, дальше которой она не разрешала себя провожать. На этот раз я заупрямился, стиснул её маленькую шершавую руку, похожую на настороженного зверька.
– Провожу тебя до дома.
– Нет. До дома – до подъезда – до квартиры – через порог, – скороговоркой произнесла она. – Сам виноват, рассказывал о прежних знакомых, спаивавших тебя семейным чаем с вареньем. А у меня этого не будет.
– Обязуюсь чаю в рот не брать. В твоём доме, – поспешно уточнил я.
– Нет, иди. Когда-нибудь в другой раз.
И, привстав на цыпочки, ткнулась холодным носом и губами в мою щёку.
Отшатнувшись, махнула рукой, быстро пошла по улице.
Ветер швырял мне в лицо белые хлопья, быстро заштриховал и залепил её фигурку в шапочке с помпоном, превращая в снегурочку, и теперь уже у меня появилось предчувствие беды. Но я, расчётливый логик, как мне казалось, не верил ни в какие предчувствия. Я прогонял их от себя, думал о другом. Почему она так упрямо не разрешает подойти к своему дому? Что скрыто за этим? В её объяснение не верилось…
* * *
Придя на работу, я встретил дядю Васю. Худущий, скособоченный, с ввалившимися небритыми щеками. Из засаленного ворота рубашки выступал большой кадык.
Дядя Вася поманил меня узловатым пальцем в дальний угол.
– Не было меня на работе все эти дни, – опустив голову, проговорил дядя Вася. – А у нас тут вот какие дела… – Он завздыхал и высморкался в чистый – с вышивкой – носовой платок.
Я подумал: «Кто-то его любит? Подружка? Жена? А может быть, у него есть дочь? Что мне известно об этом человеке?»
– Послушай, что скажу, Пётр Петрович, – зашептал он, деликатно стараясь не дышать на меня. – Всякое тут промеж себя плетут коллеги. А я тебе напрямую открою: это не случай несчастный. Убили нашего Виктора Сергеевича. Как есть убили.
– Кто?
Он блеснул на меня светлым, с красноватыми прожилками глазом:
– Сначала узнай за что.
– За что? – послушно выдохнул я, стараясь не смотреть, как дёргается его кадык.
– Неугоден он был! – и поднял корявый перст, указывая на потолок. – Знал много. Умел много. Вот они его и того…
– Кто они? Начальство?
– Скажешь тоже – начальство… Те самые, про кого романы пишут.
– Не пойму я что-то…
– Ну, с Марса, с Венеры или ещё дальше. А может, ближе.
«Он ещё не пришёл в себя», – подумал я.