– Ну, если кинут – уволюсь. Подумаешь! Чего я теряю-то? Поработаю месяцок, а там посмотрим, – Ларка совершенно не хотела пугаться мрачных перспектив. С буддистами она тогда еще не связалась, но в мировоззрении, как видно, сильно к ним приблизилась.
Но к моему немалому удивлению, контора оказалась весьма приличной. На фирму-однодневку она не походила, поскольку барахталась на рынке уже лет пять. В отличие от других, рефераты свои они не скачивали из интернета, а заказывали неимущим аспирантам и молодым преподавателям вузов. И даже не очень молодым, которые работали, как видно, не из-за денег, а из любви к искусству. Один из таких авторов как-то даже жаловался Лариске, что проверяя очередную партию курсовых, обнаружил аж четыре штуки, написанные им самим. Правда, разоблачать нерадивых студентов не стал, постеснявшись признаться в способе побочных заработков.
– Вкатил я им, подлецам, по четверке, да и отпустил с миром, – рассказывал он Ларке, довольно улыбаясь.
– А чего же по четверке-то? Мог бы и пятерку поставить. Для конспирации.
– Не, пятерку – это было бы нескромно. Это же получается, я сам себе пятерку бы поставил. Четыре раза. Ну уж фиг! За купленную курсовую больше четверки не могу.
Как называлась Ларискина должность, тоже сказать затрудняюсь. Сама себя она называла администратором. Работа была несложной, но нервной. Лариска с напарницей сидели в маленьком офисе на окраине делового центра города – так, чтобы и не совсем в спальном районе, но чтобы и аренда не запредельная. Принимали заявки от жаждущих приличных оценок лоботрясов, потом по телефону передавали эти заявки «авторам». Некоторые «авторы», вроде доктора наук Федорченко, специализирующегося на рефератах по социологии, не признавали компьютера. Ну не то, чтобы совсем не признавали. Лариска клялась, что однажды застала того же Федорченко Ивана Леонидовича за раскладыванием пасьянса на ее собственном рабочем компьютере, когда оставила его одного в кабинете а сама пошла налить воды в чайник. Жизнерадостный доктор наук лихо передвигал карты на мониторе категорически отвергаемого им компьютера. А пораженной до глубины души Лариске он охотно объяснил, что компьютер для него – это большая игрушка, а работать он привык по старинке. Результатом этой «работы по старинке» были кипы исписанных размашистым почерком листов, которые приходилось потом приводить в пристойный вид. Как-то так получилось, что разбирать Федорченкин почерк удавалось только Лариске. Или просто другие оказались поосторожней, и не стали признаваться в подобных талантах. А Лариске приходилось, помимо общения с заказчиками-студентами, набирать на компьютере эти самые рефераты по социологии. А заодно и по Конституционному праву и по истории России двадцатого века – были и кроме Ивана Леонидовича Федорченко любители излагать мысли в рукописной форме. Но нет худа без добра – в результате этого сизифова труда моя подруга стала неплохо разбираться в социологии и конституционном праве.