Профессор-экономист, он давно живет вдали от мира большой политики. Однако именно он заложил фундамент нынешней вертикали власти в Москве. И, пожалуй, не случайно нынешний мэр Сергей Собянин назначил
Гавриила Попова
своим советником.
— Гавриил Харитонович, верным путем идут сегодняшние московские власти? Скажем, имеет ли смысл Первопрестольной прирастать Подмосковьем?
— Я предлагал объединить Москву и область еще в 1991 году. Борис Николаевич Ельцин как бывший руководитель столицы отлично понимал плюсы такого слияния. Против восстала вся областная номенклатура. Она жировала на выделении земель. Ельцин предложил вынести вопрос об объединении на референдум в Московской области. Чиновники саботировали его проведение, а он не стал настаивать, так как сам шел на президентские выборы и нуждался в поддержке. Впрочем, была и другая причина. Из окружения Ельцина нашептывали: «Попов и так никого не слушает, а если еще и десять миллионов области присоединит...» Вопрос об объединении города и области был замят.
А я очень рассчитывал, что земельный участок наряду с жильем будет в жизни москвичей серьезной собственностью. Что появится рынок земли. Я также понимал, что в едином комплексе города и области по-новому можно будет решать и проблемы жилищного строительства, отдыха, транспорта, окружающей среды и всей жизни москвичей и ставших москвичами жителей области. Тогда не удалось...
— Как вас, успешного университетского профессора, в политику-то занесло?
— Меня в жизни не заносит. Я иду сознательно, долго обдумывая, и потому очень твердо. И путь в политику был таким.
Первый этап моей жизни начался с XX съездом партии. Я вполне искренне поверил в то, что можно усовершенствовать советскую систему. Моя основная работа, естественно, была в университете. Но я очень много работал по косыгинской реформе — на дачах, в кабинетах, в коридорах и так далее — до ее закругления. Тогда сформировались две группы ученых и работников аппарата, выступавших за реформы. Одна — вокруг Брежнева, другая — вокруг Косыгина. Друг к другу мы относились хорошо. Эти группы в ЦК часто обзывали социал-демократами. Их не допускали ни к каким должностям, но они были более влиятельными, чем весь аппарат. Но начиная, пожалуй, с 1976 года, с момента инфаркта Брежнева, после которого он практически вышел из строя, последующие годы уже были годами застоя. Медленно и довольно мучительно я все больше сознавал, что имею дело с системой, которая при всем желании развиваться в направлении эффективности не может.