На бульвар Ланн она притащила жалкую развалину. Ей пришлось прибегнуть к помощи Феликса. Затем заботу обо мне взяла на себя Мов. Она заставила меня выпить кучу разных гадостей, чтоб снять спазмы, и в течение нескольких часов прикладывала мне к макушке пузырь со льдом.
На следующее утро очень рано прозвонил будильник. Я открыл глаза. Внутри у меня была пустота и словно живая рана, будто там выскоблили зазубренным ножом. Если не считать этого ощущения и легкой головной боли, я чувствовал себя гораздо лучше, чем можно было ожидать после такого количества выпитого накануне.
Усевшись в кровати, я решил обдумать свою жизнь. Что ж, несмотря на остаточные явления после вчерашнего перепоя, я был, пожалуй, удовлетворен. Меня окружал комфорт, я чувствовал себя в безопасности и испытывал желание работать…
Я различил легкий равномерный шум… Но никак не мог установить его происхождение. И лишь когда стал подниматься с постели, увидел лежащую на ковре Мов. Завернувшись в покрывало, она, как собачка, спала у моей кровати, чтоб не оставлять меня без присмотра.
Вставая с постели, я разбудил ее. Она открыла глаза и улыбнулась.
— Как вы себя чувствуете?
Вместо ответа я опустился рядом с ней на колени. Мне хотелось плакать. Ее преданность трогала меня, на сердце становилось теплее, а душа напевала нежную и сладкую мелодию.
— Мов, — запинаясь, проговорил я, — Мов, ты любишь меня? Она закрыла глаза. Золотистые волосы обрамляли ее лицо, и, казалось, оно озарено светом солнечного луча.
— Ты и сам это знаешь, — ответила она.
Я поднялся с колен. Да, я знал… Знал, не думая об этом, не желая думать!
Теперь все становилось еще сложнее.
— Если б по крайней мере она не была твоей матерью!
Мов поняла, что я имел в виду.
— Но так уж оно есть, Морис.
— Увы…
Я отправился в ванную и принял ледяной душ, который окончательно восстановил мои силы. Вернувшись в комнату, я застал Мов на том же месте.
При виде ее, лежащей на полу, у меня сжалось сердце. Так она казалась особенно беспомощной и хрупкой…
Я протянул ей руку, помогая встать.
— Что мы, по-твоему, можем сделать, Мов?
— Ничего!
— Но я тоже тебя люблю…
— Бесполезно говорить об этом…
— Нет, Мов, лучше эти вещи обсудить, чтобы дать им правильную оценку. То, что было между мной… между мной и Люсией, не является, в конце концов, преградой. Подумаешь, мораль! Ну и что? Я же ее не любил ни секунды… Что нам мешает, когда будет закончен фильм, удрать вместе, с ее согласия или без него!
— Я же сказала тебе: она отомстит!
— Каким образом? Воспользовавшись своими материнскими правами, от которых она сама отказалась?