Широко и немного нетвердо шагая (палубу начинало покачивать сильней), Калугин вышел в коридор, надел полушубок и шапку.
Ковер в коридоре был отвернут по краям, обнажены кольца кингстонов для затопления артпогребов. Здесь дежурили краснофлотцы аварийной группы, а в буфете, рядом с кают-компанией, вестовые в белых курточках уже звенели обеденной посудой.
Калугин шел мимо задернутых потертыми бархатными портьерами дверей офицерских кают. Одна портьера была задернута неплотно, коричневый вельвет, позванивая кольцами, мерно колыхался от качки. Офицер связи мистер Гарвей, лежа на нижней койке, ел что-то из жестяной банки в ярко раскрашенной обертке. Черная борода, как рамкой, охватывала его бледное, неподвижное лицо.
— Гуд дей, мистер Гарвей! — сказал Калугин.
— Здравствуйте, добрый день. — Гарвей быстро прикрыл банку раскрытой газетой. — Ну, что мы имеем хорошего, господин журналист?
Он говорил по-русски, очень четко и тщательно выговаривая слова, только слегка смягчая некоторые звуки.
— Ходим в дозоре, мистер Гарвей.
— О да, ходим в дозоре... — Гарвей лежал по-прежнему, закинув ноги в толстых шерстяных гетрах и огромных, подбитых каучуком ботинках на кожаный валик койки. — Я немного удивлен изменению курса. Караван с нашими кораблями ушел вперед, а мы болтаемся здесь... Как это у вас говорится? Как телка в колесе.
— Как белка в колесе, мистер Гарвей.
— О да, белка в колесе, вы совершенно правы. И долго, товарищ корреспондент, мы будем изображать эту колесную белку?
Калугин пожал плечами.
— Это дело командира, мистер Гарвей.
— О да, это дело командира... Сказать вам мое ощущение сейчас? В колледже, когда имеешь вину, тебя вызывает учитель, как это сказать по-русски: эр... для порки... И вот пока ждешь своей очереди снимать штаны... — Он захохотал резко и коротко. — Только знаете, чем наше положение лучше? Тут еще можно сделать какой-нибудь... как это говорится по-русски... манипулэйшен...
— Маневр?
— Вот именно — маневр. А там уже никаких маневров. Стоишь и ждешь, пока придет время спускать штаны...
«Странный юмор, — подумал Калугин. — Странный, неприятный юмор». Он шел дальше по коридору, залитому электрическим светом. Уже одиннадцать утра... Даже здесь, в этих широтах, сейчас должен быть полный день. Сейчас нужно пройти по кораблю, поговорить с людьми на боевых постах, наметить место, где быть во время боя, чтобы увидеть как можно больше.
Он нажал ручку, толкнул грузную, обитую резиновой прокладкой дверь в конце коридора.
Свет в коридоре погас. Свет выключался автоматически каждый раз, когда открывали дверь. Ветер почти выбросил Калугина наружу.