Там есть еще двое. Расположились в шезлонгах, каждый по свою сторону бассейна. Одного из них зовут Ирвинг Кобб, он повар в «Денни». Сам он зовет себя Бульба. Люди привыкли звать его так, Бульба, а не Ирв или еще как. Бульбе пятьдесят пять и он лысый. Он уже напоминает вяленое мясо, но хочет еще солнца. Прямо сейчас его новая жена, Линда Кобб, занята на работе в Кей–Марте. Бульба работает по ночам. Но они с Линдой Кобб договорились брать выходные по субботам и воскресеньям. В другом шезлонге – Конни Нова. Она сидит и втирает себе в ноги лосьон. Конни Нова подает коктейли. Она въехала сюда полгода назад вместе с так называемым женихом, юристом–алкоголиком. Но от него она избавилась. Теперь она живет с длинноволосым студентом колледжа по имени Рик. Мне известно, что сейчас он в отъезде, навещает родителей. Бульба и Конни оба в темных очках. Конни слушает переносной приемник.
Бульба потерял жену незадолго до того, как поселился здесь, около года назад. Но после нескольких месяцев холостой жизни он взял в жены Линду — рыжую женщину лет за тридцать. Я не знаю, как они встретились. Но однажды вечером, пару месяцев назад, Бульба и новоиспеченная миссис Кобб пригласили меня и Харли в гости. Бульба устроил неплохой ужин. После ужина, мы уселись в гостиной с большими стаканами ликера. Бульба спросил, хотим ли мы посмотреть домашнее кино. Конечно, сказали мы. И Бульба установил экран с проектором. Линда Кобб подлила нам еще ликера. Что в этом плохого? – подумала я. Бульба начал крутить записи с Аляски, где он побывал со своей ныне покойной женой. Запись началась с посадки в самолет в Сиэтле. Бульба сидел за проектором и пояснял. Покойной жене на записи было лет пятьдесят с лишним и она выглядела хорошенькой, пусть и немного плотной. У нее были красивые волосы.
«Это первая жена Бульбы», — сказала Линда Кобб. «Это первая миссис Кобб».
«Моя Эвелин», — сказал Бульба.
Первая жена оставалась в кадре довольно долго. Странно было видеть ее и слышать, каким тоном они говорят о ней. Харли взглянул на меня — я поняла, что и он думал об этом. Линда спросила, хотим ли мы еще ликера или макарон. Мы отказались. Бульба опять начал говорить что–то о первой миссис Кобб. Она все еще стояла на трапе, улыбаясь и шевеля губами, хотя мы слышали только шорох пленки в проекторе. Людям, садящимся в самолет, приходилось огибать ее, чтобы попасть внутрь. Она продолжала махать в камеру, махать нам, сидящим в комнате у Бульбы. Она махала и махала. «Вот снова Эвелин», — говорила новая миссис Кобб всякий раз, когда первая миссис Кобб появлялась на экране.