«Давайте доставим его в госпиталь», — говорит Бульба, словно это только что пришло ему в голову. Кажется, он принял больше любого из них. Хотя бы потому, что не может держаться прямо. Он шатается. И не перестает топтаться – отрывает ноги от земли и возвращает обратно. Под светом фонарей, что освещают бассейн сверху, волосы на его груди кажутся белыми как снег.
«Я возьму машину». Это говорит длинноволосый. «Конни, дай мне ключи.»
«Я не пойду на это», — говорит Холитс. Полотенце съехало ему на подбородок. Хотя разрез у него на лбу.
«Достань ему тот махровый халат. Он не может ехать в госпиталь в таком виде.» Это говорит Линда Кобб. «Холитс! Холитс, это мы.» Она ждет, потом вынимает стакан виски из пальцев Холитса и пьет из него.
Я вижу в некоторых окнах людей, наблюдающих за переполохом внизу. Загораются огни. «Идите спать!», — кричит кто–то.
Наконец, из–за угла на Коннином «Датсуне» появляется длинноволосый и подгоняет машину поближе к бассейну. Фары светят на полную. Двигатель надрывается.
«Господи Боже, идите спать!» — вопит тот же человек. Людей в окнах становится больше. Я в любую минуту жду, что наружу выйдет взбешенный Харли в своей шляпе. Потом я думаю: нет, он все проспит. Просто забудь о Харли.
Бульба и Конни Нова берут Холитса под руки. Холитс не может идти прямо. Его качает. В чем–то это от выпивки. Но нет сомнения, он ранен. Они усаживают его в машину, сами тоже втискиваются внутрь. Бетти садится последней. Ей приходится устроиться у кого–то на коленях. Потом они отъезжают. Тот неизвестный орун, кем бы он ни был, с шумом захлопывает окно.
Всю следующую неделю Холитс не выходит наружу. И мне кажется, что Бетти ушла с работы, потому что она больше не проходит мимо окна. Мальчики идут мимо, я выхожу и спрашиваю их без обиняков: «Как ваш папа?»
«Он поранил голову», — отвечает один из них.
Я жду, надеясь услышать больше. Но они молчат. Пожав плечами, они отправляются дальше, в школу, со своими папками и обедами в пакетах. Потом я пожалела, что ни о чем не спросила их приемную мать.
Когда Холитс с перевязанной головой появляется на балконе, он даже не кивает мне. Ведет себя так, словно мы не знакомы. Как если бы он не знал меня или не хотел знать. Харли говорит, что с ним все обстоит так же. Ему это не нравится. «Что с ним?», — хочет знать Харли. «Чертов Швед. Что случилось с его головой? Врезал кто–то, что ли?» Я не говорю Харли ничего в ответ на это. Я не обсуждаю этот вопрос. И одним воскресным днем я вижу, как один из мальчиков несет коробку в универсал. Идет обратно по лестнице. Но довольно скоро возвращается с другой коробкой, и тоже кладет ее в машину. Тогда я понимаю – они собираются уезжать. Но не говорю Харли. Он сам скоро все узнает.