С язвительной иронией Вахтангов пишет дальше: «… если наше назначение только художественно питаться и, следовательно, художественно расти, чтобы художественно состариться, художественно умереть и художественно быть похороненным почитателями всего художественного, — то тогда мы на правильном пути: через несколько лет (дай бог тогда уж побольше) изящный венок лилий украсит нашу могилу. Может быть, потом в вашей квартире устроятся такие же любители пожить радостями искусства, но мы о них ничего не узнаем и сейчас не угадаем, ибо и они случайные квартиранты…
…Я думал тогда, что Студия на маленьком примере поймет, что у нее должна быть еще какая-то миссия, кроме миссии блестяще прожить свою собственную жизнь… Миссия каждого из нас, — совершенствуясь и поучаясь от К. С., быть в коллективе, создавать новое и нести туда чистоту и правду того учения, которое мы исповедуем…»
Вахтангов не договаривает. В таких письмах умалчивается о том, что одинаково известно обеим сторонам и одинаково больно осознавать, а еще труднее выразить точными словами. Ни студийная молодежь, ни сравнительно взрослые, сложившиеся люди в 1-й студии не могут оставаться изолированными от событий громадной важности, от кипучей народной жизни, которая бушует за стенами.
По началу артисты думают, что их единственная задача — продолжать играть, оставляя все «внешнее» вместе с калошами при входе в театр. Но новое постепенно входит в сознание, совершая в нем глубокий, хотя еще и не совсем осознанный, переворот. Первое состояние, отражающее сложную борьбу, — это смятение. Смятение оттого, что ниспровергнуты обычаи, нравы, понятия целых столетий. Смятение перед тем, что, очевидно, нужно создать новые обычаи, нравы и понятия. Но какие?.. Очевидно, актерам нужно играть что-то новое и нужно старое играть по-новому. Что и как — студийцам не ясно.
Но напрасно многие видят свою единственную цель в «художественности», — надо, дескать, не отступать от нее — и только! Вахтангов не боится оказать, что в новых условиях эта «художественность», ставшая самоцелью, и отсутствие идейного движения вперед означают очень ограниченное, мещанское самолюбование, означают не творческое, а глубоко обывательское отношение к искусству, отношение не передовых художников, а случайных и самодовольных «квартирантов». Это — смерть. Новые пути Вахтангов хочет найти, положив в основу те же принципы Станиславского, в которых всегда видел не только средство для создания искусства психологической правды, но и более широкую и неумирающую основу для воспитания людей. Воспитывать людей, постоянно воспитывать новых людей! — вот к чему призывает Вахтангов своих товарищей. Он хочет сказать, что воспитанные в этих принципах коллективы художников и явятся культурной основой нового общества. Он ссылается на пример своей «мансуровской» молодой студии. Хочет говорить о будущем, хочет предвидеть. Но письмо обрывается. Предвидение не оправдалось.