Глава
третья
РАБОЧИЕ
БУДНИ
Вящей
конспирации
ради — чужой
человек, в конце
концов, случайный
— Смолин попросил
высадить его
далеко от места
назначения,
у водонапорной
башни из порыжевшего
кирпича, довоенного
и потому несокрушимого.
Вежливо попрощался
с креатив-менеджером
и не спеша побрел
по широкой
пыльной улочке,
где по обеим
сторонам возвышались
добротные
коттеджи, и
красивые, и
весьма даже
страхолюдные.
С обеих сторон
раздавалось
яростное собачье
гавканье. Убедившись,
что надраенный
джип скрылся
за поворотом,
Смолин пошел
быстрее. Остановился
у высокого
забора — в отличие
от окружающих
не краснокирпичного,
а дощатого,
выкрашенного
в блекло-зеленый
цвет, погремел
большим железным
кольцом, служившим
калитке вместо
ручки. Далеко
от ворот раздался
собачий лай
— но на одном
и том же месте.
Тогда Смолин
безбоязненно
повернул кольцо,
поднявшее
щеколду, вошел.
В
центре участка
соток из двадцати,
посреди берез
и сосен стоял
одноэтажный
домишко с мансардой,
хотя и немаленький,
но в подметки
не годившийся
окружающим
особнякам: из
посеревших
от времени
досок, с ужасно
старомодными
окнами и неуклюжей
верандой, сплошь
застекленной
(разноцветные
квадратики
стекла в деревянной
раме). Карат
надрывался
в будке, просовывая
нос в щель меж
дощатой дверцей
и притолокой.
— Свои,
свои… — процедил
Смолин, уверенно
направляясь
к крыльцу,
довольно-таки
покосившемуся.
Обветшал
домик изрядно
— но в сорок
шестом году,
когда его в
качестве дачи
передали Шварцеву
дедушке на
вечные времена,
он, конечно,
смотрелся на
фоне тогдашнего
бытового неустройства
сказочным
дворцом. Шварц
в свое время
порывался
снести к чертовой
матери эту
развалюху и
построить
добротный
кирпичный
коттеджик не
хуже, чем у людей,
благо и деньги
были. Вот только
папенька с
маменькой
насмерть встали
грудью на защиту
родового гнезда,
запрещая менять
в усадебке хоть
что-то: вот помрем,
заявили они,
а тогда хоть
небоскребы
строй. Очень
уж сильные
лирическо-романтические
воспоминания
были у четы
Кладенцевых
с ним связаны:
то ли они впервые
здесь встретились
в юном возрасте,
то ли у них тут
впервые произошло,
то ли всё вместе.
Лирика и романтика,
одним словом.
Шварц в конце
концов отступил,
так и не преодолев
родительского
сопротивления,
домик так и
стоял посреди
россыпи новорусских
коттеджей.
Иногда отсюда
возникали
недоразумения:
отдельные
прыткие экземпляры,
полагая, что
все семейство
Кладенцевых
состоит из
пришедшей в
упадок интеллигенции,
заявлялись
с гнутыми пальцами
и пытались
участок купить
— но, угодивши
на Шварца, второй
раз уже не
появлялись,
а там и вообще
перестали
маячить на
подступах…