* * *
В Лондоне редко случаются стихийные бедствия — будь то ураган, снежная буря или летняя гроза. Его умеренный, сложившийся под влиянием Атлантики климат выгодно отличается от изобилующих крайностями экзотических мест вроде Москвы или Флориды. Поэтому в этот летний вечер обитатели огромного мегаполиса с недоумением посматривали на чёрную полосу, надвигавшуюся на город со стороны океана. Многим казалось, что это всего лишь граница между душными сумерками уходящего дня и относительной прохладой наступающей ночи. Поскольку этот вечер пришёлся на пятницу, большинство лондонцев спешили предаться своему любимому ритуалу. То есть пропиванию значительной части заработанных за неделю средств с друзьями и коллегами по работе. Лишь те из них, кто выходил на улицу покурить, могли услышать раскатистый рокот далёкой грозы. Впрочем, в том состоянии, в котором курильщики пребывали к этому моменту, они тратили на обсуждение надвигающегося катаклизма не более минуты. Обитатели города ошибочно полагали, что гроза либо не дойдёт до Лондона вообще, либо закончится задолго до того, как им придётся, пошатываясь, громко болтая, ловить такси, чтобы ехать домой — навстречу мучительным алкогольным кошмарам, пьяным совокуплениям и традиционному субботнему похмелью.
Таким образом, лишь те, кто ещё оставался трезвым по долгу службы, с тревогой поглядывали на первые проблески пока далёких, мерцающих где-то над Брайтоном, молний. Те, кто умудрились избегнуть посещения пивных и торопливо возвращались домой, чтобы увидеть семью или любимую телевизионную программу, с удивлением обращали внимание на поведение встречавшихся им животных. Собаки рвались с поводков и хрипло выли, тоскливо задирая морды в направлении приближавшегося шторма. Прохожие останавливались, недоумённо оглядывались и пытались сообразить, что же всё-таки происходит.
С самого утра у Аналитика было неприятное ощущение, происхождение которого он примерно представлял, но всё же не был до конца уверен. Так, он проигнорировал уже третье (и, скорее всего, последнее!) предупреждение срочно выйти на связь с местной резидентурой Моссада. Стирая очередное сообщение с сотового телефона, лаконично приказывавшее «Call the boss!»,[18] Агент даже испытал некоторое облегчение. Честно говоря, Агент так никогда и не смог привыкнуть к мысли, что он — один из лучших оперативников-убийц Моссада. После того как неведомый ишмаэлит треснул его по голове, ему хотелось делать лишь две вещи. Во-первых, в результате общения с очаровательной Мари и совместных попыток расшифровать древний манускрипт он с удивлением осознал, что как раз этот процесс мучительного умственного напряжения, иногда прерываемый проблесками разгадки, является его настоящим призванием. Не так давно он осознал и второе сокровенное желание.