Марк (с иронией). Католический священник наверняка бы вспомнил дьявола!
Джулия. Послушайте, а это мысль — зажечь хоть какой-то свет в этом царстве ночи! У камрэда Прохора была зажигалка!
Энтони (в панике). Любимая, ничего хорошего это не принесёт! Только сожжём кислород!
Салли. Положим, если мы ещё на задохнулись — значит, воздух откуда-то поступает! Но я всё равно не хочу света! Тогда станет видно, что мы натворили!
Марк. Лично я, милочка, ничего не творил! Хотя при этом и удостоился угроз со стороны всех обитателей нашего гроба! Эх, говорил мне раввин Могилевич: «Если бы твои ноги работали так же, как и язык, ты стал бы олимпийским чемпионом!»
Джулия (с душевным надрывом). Глоток света нужен мне так же, как глоток воздуха! Энтони, найди зажигалку!
Энтони (как будто действительно пытаясь её найти). Сейчас, любимая, я пытаюсь! Но что-то не нахожу!
Марк (голосом человека, открывшего страшную тайну). Энтони, дорогой мой, я вспомнил!
Энтони (потерянно). Что, Марк?
Марк (всё более торжествующе). Всё время, пока мы здесь торчим, я пытался найти в своей памяти образ статного инвестиционного банкира! Хорошо сохранившегося мужчины лет сорока с тронутыми сединой волосами! Эдакого Джереми Айронса! Или, на худой конец, Гаррисона Форда лет пятнадцать назад! Но мне это не удавалось! Надо сказать, что зрительная память у меня великолепная! Раввин Могилевич говорил мне…
Джулия (напряжённым голосом). В задницу вашего Могилевича! К чему вы клоните, Марк?
Марк (смакуя, мечтатально). В задницу Могилевича… Хорошо-то как! Впрочем, моя мама наверняка была бы иного мнения! Так вот, к чему это я? А к тому, милочка, что никакой Майкл Дуглас в нашем лифте не ехал! Но зато я вспомнил иного персонажа! Правда, в отличие от образа, созданного нашей красавицей Джулией, — которую я, кстати, вспомнил без малейшего напряжения! — этот пассажир лифта напоминал скорее Дени де Вито! И контейнер с пиццей у него оказался не потому, что наш щедрый и добрый банкир решил угостить своих коллег…
Джулия (холодным, жёстким, не допускающим возражений голосом). Энтони, дай мне эту чёртову зажигалку!
Салли. Марк, раввин Могилевич был прав! Ваш язык — почище пистолета! Неужели нельзя было дать двум хорошим людям умереть счастливыми?
Джулия (с надрывом). Энтони!!!
Марк (с запоздалым сожалением). Салли, лапонька, неужели вы всерьёз считаете, что счастье жизни — в счастливой смерти? Или что пара фраз, сказанных слишком говорливым евреем, могут менять судьбы людей? А если всё же существует загробный мир? Если бы всё раскрылось уже там? Представляете?