Мессианское значение всех трех событий первым читателям или слушателям Евангелия от Марка должно было быть очевидно; однако то, что он не говорит об этом прямо, а предоставляет им самим делать выводы, как нельзя лучше сочетается со стратегией «защитной анонимности» по отношению к некоторым лицам в том же рассказе. Во времена древнейшей христианской общины в Иерусалиме эти люди находились в опасности, поскольку их могли счесть соучастниками «бунтовщика» Иисуса. Более того — вся христианская община рисковала попасть под удар из–за своей связи с человеком, казненным за подготовку мятежа. Легко понять, почему до–Марков рассказ о Страстях защищает не только конкретных людей, не называя их имен, но и всю общину, затушевывая мессианское значение событий, составивших для первосвященников «состав преступления», давший им повод обращаться с Иисусом как с опасным преступником. Так же, как члены Иерусалимской церкви, впервые услышав эту историю, понимали, кого подразумевают под безымянными персонажами — так же они с первого слова улавливали намеки о мессианстве.
Поэтому представляется вполне возможным, что атмосфера опасности и конспирации, пронизывающая главы 11 и 14 Маркова повествования, характеризует как сами исторические события для Иисуса и его учеников, так и контекст, в котором они впервые рассказывались — для первых последователей Иисуса в ранней Иерусалимской церкви. Последние находились в той же опасности, что и Иисус — в дни перед арестом. Осмотрительность героев рассказа перекликалась с осторожностью в построении его композиции. Все это логично для раннего периода Иерусалимской церкви; в то время, когда Марк записал этот рассказ, такой стиль повествования, по–видимому, стал традицией.
Безымянные персонажи у Марка, названные по именам у Иоанна
Теперь мы можем разобраться в том, почему некоторые персонажи, оставленные безымянными у Марка, у Иоанна получают имена — например:
| Женщина, помазавшая Иисуса | Мария, сестра Марфы (Ин 12:3) |
| Человек, извлекший меч | Симон Петр (Ин 18:10) |
| Слуга первосвященника | Малх (Ин 18:10) |
Эти случаи не следует рассматривать как выражение некоей поздней тенденции расцвечивать повествование именами. Как мы уже видели в главе 3, почти никаких свидетельств существования подобной тенденции до IV века не имеется. Более того, такое объяснение пренебрегает спецификой этих случаев и повествования о Страстях в целом. Как мы уже заметили, чтобы оставить неизвестными имена этих персонажей, Марк мог иметь очень веские причины. Мы видели, что женщина, помазавшая Иисуса, и мужчина, выхвативший меч, у Марка не только остаются безымянными — тщательно затемнены любые указания на их личности, отношения с Иисусом и его учениками. С другой стороны, имена у Иоанна служат определенным целям. Рассмотрим вначале сцену в Гефсиманском саду. Идентификация человека, извлекшего меч, с Петром, несомненно, служит цели изображения этого персонажа