Таллео поднял фонарь и свернул в левый тоннель. Каппа за ним.
— Пришли.
Таллео остановился у арки и осветил небольшую квадратную камеру шагов десяти в поперечнике. Дальняя стена была скошена, в потолке над уклоном зияло отверстие, прорезанный в толстой плите квадрат.
— Стой здесь и не шевелись.
Таллео вытащил из-за пазухи жезл и навел на отверстие. Стержень засветился тревожным красным огнем.
— Эх ты, как ярко!
— Это тебе не Норка. — Таллео хмыкнул. — Не знаю, кто изобрел эту ловушку, но про нее пишут страшные вещи. Штука еще та. Придумано обалденно.
— А как...
— Сейчас все увидим.
— В смысле? Ты хоть раз снимал этот Огненный душ?
— Нет, конечно. Где бы я его взял? В наших краях они только здесь, в Замке. Их два. Обычно ставят в таких вот местах. Где какой-нибудь узкий проход, люк там какой-нибудь. Вообще, говорю, штука очень толковая. Может стоять лет пятьсот и не высохнет. И жрет мало.
— Чего жрет?
— Напряжения.
— А Норка? — Каппа заинтригованно разглядывал черный квадрат в потолке.
— Норка много. А Мастер, кстати, в прошлом году жаловался, что Бочка в Замке совсем почти сдохла. Менять надо уже давно, я думаю, лет уже семьдесят.
— Бочка?
— Она и так дохлая, на помойку давно пора. А старый сапог на нее недавно еще одну ловушку повесил. Там на севере опять стена обвалилась, видел?
— Слушай, я опять ничего не понимаю! — воскликнул Каппа, и эхо противно задребезжало в каменной камере. — Не проще заделать обвал? Тем более, если Бочка сдохла.
— Здесь все не так просто, Каппа. — Таллео вытащил из мешка новую сардельку. Сарделька дернулась, Таллео хлопнул ее ладонью. — Сидеть! Сволочь. Стены Замка не просто стоят, а на Волшебстве, как ты знаешь. Или не знаешь? Если Бочка сдохнет совсем, то стены можно будет пробить обычным тараном, или растаскать по камешку, или подорвать там, не знаю, чем-нибудь.
— Ну а почему...
— Заткнись. И держи. Только осторожно. Разобьешь, будешь вместо болванки...
Таллео осторожно передал Каппе фонарь, также аккуратно пробросил сардельку в камеру. Мешочек шлепнулся в середине квадрата, закопошился, задергался.
— Сидеть! — Таллео бросился на мешочек и придавил к полу. — Место!.. Они иногда такие сволочи получаются, трусливые гады, вообще просто.
— А долго их делать?
— Такие не очень. Это простые. Пять минут заворачиваешь, пять минут обчитываешь.
— А внутри что?
— В этом опилки.
— А мне показалось песок?
— Можно песок, можно мусор, можно, гм... Можно что хочешь, но опилки-то легче. Да и натуральней как-то. — Таллео поднялся с колен, не выпуская мешочек, который продолжал дергаться. — У меня их с собой десять штук. Представь, если бы я набил их песком? А у меня, — он кивнул на мешок, — и так куча всякого барахла.