Рим должен быть разрушен! (Поротников) - страница 85

Прорываясь из спальни, я перескочил через Элвгрена, запутавшегося в простыне. Затем, отразив выпад Гедеона, я резанул его кинжалом по локтю левой руки, так что брызнула кровь. Вновь оказавшись в трапезной, я схватил табурет и швырнул его в Гедеона, но тот ловко увернулся, и табурет прилетел прямо в голову поднявшемуся на ноги Элвгрену.

Рассвирепевший Элвгрен бросился на меня, оттолкнув Гедеона. Я рывком сдвинул с места стол, так что Элвгрен в спешке налетел на него. Схватив кувшин с недопитым вином, я с размаху разбил его на мелкие черепки о голову Элвгрена. Осев на пол, здоровяк Элвгрен тупо мотал головой из стороны в сторону, по его волосам и по лицу текли красные винные струи.

– А ты здорово наловчился в гладиаторской школе, Андрей, – с восхищением в голосе заметил Гедеон, наступая на меня с мечом в руке. – С тобой приятно иметь дело! Извини, но ты сам выбрал свой жребий.

Провоцируя Гедеона на очередной прямой выпад, я стоял перед ним, широко разведя руки в стороны. Гедеон нанес колющий удар, и в тот же миг я сделал свой выпад из полуприседа, поразив Гедеона в колено. Гедеон вскрикнул, отпрянув от меня. И тут же я вонзил ему кинжал между ребер. Гедеон согнулся пополам, выронив меч.

Видя, что Элвгрен очухался и встал на ноги, я схватил толстую палку, которой ворошат угли в жаровне, и обрушил на напарника Гедеона целый град тяжелых ударов, сломав ему руку, нос и челюсть. Элвгрен свалился без чувств на пол, его волосы были мокрые от вина, а лицо было залито кровью.

– Не убивай, – простонал Гедеон, увидев, что я подобрал с полу его меч. – Мне жаль, что так получилось.

– Мне тоже, – усмехнулся я, перешагнув через бесчувственного Элвгрена и направляясь к двери.

Из Грязного переулка я отправился к себе домой на Яремную улицу Поднявшись в свою комнату на третьем этаже, я ощутил еще острее горечь утраты. На столе в большой глиняной миске лежали купленные Эмболарией овощи и зелень, уже помытые и приготовленные для нарезки в салат. Тут же стоял маленький сосуд с оливковым маслом, тоже купленный Эмболарией в лавке на соседней улице.

На скамье лежала аккуратно свернутая длинная туника, в которой Эмболария обычно ходила дома, под скамьей стояли ее сандалии и кожаные башмаки для сырой погоды. Рядом на вешалке висели плащи, покрывала и пояса Эмболарии. В маленькой шкатулке на полке лежали ее украшения. На этой же полке стоял маленький стеклянный флакончик с любимыми благовониями Эмболарии. В комнате до сих пор витает аромат этих благовоний, напоминая об Эмболарии, которая жила здесь и которая уже больше никогда не придет сюда.