– А кто ж ты? Джедай? Воин света?
– Не пойти ли тебе, Вовик, в жопу, а? С подначками твоими… – обиженно краснеет омоновец. – Менты, конечно, не воины света, и не паладины, и не джедаи. Обычные люди, только вот на нас последнее время всех собак вешали.
– И скажешь, зря?
– Если как следует покопать, то не меньше на водителей можно набрать, на медиков, на дворников. Дело не в том, что менты плохие, дело в принципе. Менты вообще мешают, надо ментов на хрен. Сейчас как? Чем человек больше украл, тем он уважаемее. Тюрьмы забиты всякой шпаной, а крупняк где? А он уважаемый. Все грузинские воры здесь у нас: один раз тронули, какой крик начался, помнишь? У ментов вообще сбой программы в полный рост. Им говорят – ворье ловить надо, а с другой стороны – ворье надо уважать, потому как эффективные собственники. Вот и кумекай, то ли уважать, то ли ловить. Шизофрения получается.
– Ну а ты как?
– А я тупой омоновец. С меня взятки гладки. А ты, Вовик, иди в жопу!
– Ладно хвостами хлестаться, лучше скажите-ка, профиль Змиева на монетах будет?
– С чего это? – откровенно улыбается старший из гномов. – Он же еще не коронован.
– Тык добраться до Эрмитажа, взять корону Российской империи со скипетром – и понеслось.
– Вовик, тебе уже указывали путь. А все символы царской власти в Москве.
– И что, у нас ничего тут подходящего нет?
– Это как смотреть. Есть и в Эрмитаже символы княжеской и царской власти – скифов и греков, например. Есть в Этнографическом музее всякие причандалы того же ранга. Только, наверное, нехорошо Змиева короновать убором из орлиных перьев вождя североамериканского племени навахов или папуасскими прибамбасами…
– О, здравствуйте, Павел Александрович, мы вас и не заметили, как вы тихо зашли…
– Здравствуйте! А чего шуметь, вы и сами шумели вполне громко. Ну что, посидим на дорожку, да и двинемся?
– А катер?
– Катер через четверть часа будет. Сообщили уже.
– И все-таки фамилия у Змиева не располагает к начинанию царской родословной. Каких, типа, будете? Змиевичи мы!
– Ну неизвестно, как имя Рюрика переводится. Может, тоже как «Носящий портки шерстью наружу» или «Плавающий как железный топор».
– Доктор, не умничайте, помогите лучше железо тащить, тяжело же!
– Дык я с удовольствием, но вот что касается Рюриковичей…
Пока ждем катер, к Сереге подходит пулеметчик-казах, спрашивает об успехах. Серега новую методу отрабатывал, но как-то не впечатлило, о чем я и заявляю.
– Похоже, ты не туда смотрел, – сердито вмешивается Серега.
– Ну, может, и так, – соглашаюсь я, понимая, что сейчас оба пулеметчика углубятся в дебри узкоспециальной терминологии. Везет мне сегодня на профессиональный жаргон то с этим пейджингом-роумингом-биллингом, то вот сейчас с новой, то есть хорошо забытой старой методикой. Оказалось, что Ербола – так зовут казаха – обучали в старое время серьезно, в том числе и таким трюкам, как работа из станкового пулемета с закрытой позиции, навесным огнем. Древний трюк, самое раннее – еще с Первой мировой, а может, и еще раньше так веселились. Пулемет, стреляющий таким образом, противника мучает, а не видно его, артиллерией не пристукнешь. Сидит где-то корректировщик, отдает приказы, а пулемет посыпает и посыпает сосредоточенным огнем минимум метров с шестисот. Не очень точно, конечно, по одиноким пехотинцам смысла так лупить нет никакого, а вот атакующую пехоту, или конницу, или, скажем, артбатарею так доставать можно лихо.