Челюсти отчетливо лязгают сомкнувшимися зубами.
Да, как капкан щелкнул, не зря меня в свое время пугали, что и без пальцев остаться можно.
– О, здорово! – радостно говорит оживший латник и порывается вскочить с табурета.
– Куда собрался? – осведомляюсь я, удерживая его за плечо.
– К ребятам! Куда ж еще!
– Погоди, голубчик. Мы еще должны тебе челюсть зафиксировать дней на десять самое малое, – продолжаю удерживать его за плечо, посматривая на Надежду, которая уже заканчивает фиксацию поврежденной левой руки косынкой.
– А это еще на хрена? Все ж в порядке! – топорщится латник.
– Тебе только что свернули челюсть. Суставные сумки пострадали. Связки растянулись. Пара недель нужна, чтоб у тебя связки восстановились и суставы вылечились. И трепаться тебе будет сложно с подвязанной челюстью, и есть придется только жидкое, но иначе худо будет.
– Это как худо? – недоверчиво уточняет пациент.
– Да очень просто. Будет привычный вывих, станет челюсть вот так клинить при зевке, чихе, еде. Сам вправлять будешь или ко мне бегать?
– Ты что, серьезно?
– Абсолютно. С ручательством. Надежда Николаевна, наложите, пожалуйста, пациенту пращевидную повязку для фиксации нижней челюсти.
Помощница беспрекословно начинает бинтовать стриженую башку, ошеломленную перспективой две недели ходить с закрытым ртом, но взгляд у помощницы, коим она меня одарила, красноречив. Словно она знает, что занятие по десмургии, где как раз речь и шла о пращевидных, я банально пропустил, а на отработке отделался чепчиком Гиппократа. И потом ни разу за всю практику делать не пришлось.
– Что там произошло? – спрашивает ловко обматывающая бинтом голову пациента медсестричка.
– Морф выкатился неожиданно. Я не успел дверь забить, а он оттуда маханул. Я только и полетел, как голубь сизокрылый. Дверью-то меня приложило. Морфа ребята с сетеметом стреножили, да он, на мое счастье, на этих ментов полез, которые с этими… Ну топорники-то. Они его в штыки. Но все равно не справились бы – здоровый сволочь. Ваш в упор стрелял, этот, колченогий который.
– А зомби много было?
– Очень. Они ж на первом этаже кормились, почти все сожрали – только розовые кости вроссыпь. Но с ними проще было, хоть и шустеры. Эти железяки – да, мощные штуки.
– Когда нашего пациента зацепило?
Латник пытается что-то говорить, но получается очень неразборчиво, а жестикулировать руками ему не дает бинтующая его Надя.
– А когда морф в них влетел, они ж как кегли в разные стороны, только жестяной грохот пошел, как когда я консервные банки в мусоропровод выкидываю.
Латник явно злится, а работяга посмеивается.