– Это, слышь, еще что за нах? – удивляется встревоженный боец.
– Н-не знаю… Там сейчас так горит, что разве что Терминатор может ходить.
– Фигня, Терминатор – плагиат и фантастика. Ты там патронов не оставил?
– Вот ведь! Разгрузку забыл забрать… Два рожка, ИПП, фальшфаер, еще по мелочам…
– Цельный гусь, четверть белого вина, – в тон поддразнивает раненый. – Гранат у тебя там не было?
– Нет, не было.
– И правильно. Таким только гранаты дай! Что с Молчуном?
– Это твоего дружка прозвище?
– Не поверишь – фамилия. Что с ним?
С Молчуном плохо. Я стянул с него его разгрузку, странно легкую, как мог убрал куртку, потом поменял перчатки на чистые и тут же измазал их в крови. Влетело в человека густо. Точно не разберешь при таком свете, да он еще и одетый, но пробита рука минимум в двух местах, по крепитации – похрустыванию отломанных косточек при движении – разбито плечо. Но это-то не страшно, страшно то, что и в живот ему прилетело, точно могу сказать, что два ранения в брюшную полость есть. А может, и больше – сидящего в маленькой ванне при полудохлом свете севшего фонарика осматривать непросто. С другой стороны, хоть и случайно, но такая поза ему при ранениях в живот как раз самое то.
Перевязываю раны, вешаю ему на лицо маску, невзначай как бы туром бинта приматываю челюсть. Молчун дышит, но что-то сомневаюсь я в хорошем исходе. Хотел бы ошибаться, но дыхание у него агональное… В сумке у меня одна «лягушка» с кровезаменителем. Решаю ее поставить под раненого в бедро.
– Земляк, раз ты такой опытный, сколько эта дверь гореть будет?
– Полчаса, не меньше. Квартира богатая? Хлама много? – задает странные вопросы раненый.
– Нет, скорее нищая. По опыту – алкоголики тут жили. И запах характерный.
– Это здорово, – откровенно радуется боец.
– С чего это?
– Слышь, ты сам подумай. Нищая квартира – гореть нечему. Богатая – хороший погребальный костер. Чем богаче, тем погребальный костер круче. Понимэ?
– Ну. Будем надеяться на вашего командира.
– А ваш хитрован куда делся?
– Я не знаю. Надеюсь, что жив.
Говорить не тянет. Во рту щиплет после того, как я его спиртом полоскал. Поневоле вспоминается, как Портенко вляпался.
Был у нас как раз цикл занятий по венерическим болезням. Разумеется, в КВД. Мы страшно завидовали параллельной группе – наш препод был нудным, академичным и даже такие пикантные темы, как гонорея и сифилис, разбирал сухо и дотошно, что вызывало у нас дремоту и зевоту. А вот у наших соседей преподаватель – плотный, пожилой, с щетинистой башкой, подвижный и крепкий, как лесной кабан, своим грубоватым чувством юмора делал из занятий запоминающиеся представления. Не говорю уж о том, что и больных им показано было втрое больше, чем нам.