Петр, ошеломленный великодушным предложением, дико воззрился на рыцаря. Лицо последнего было далеко не из приятных: не будь оно оживлено огромными черными глазами, ярко сверкавшими в глубоких впадинах, — рыцарь смахивал бы на гнилого мертвеца. Но в эту минуту благодетель показался признательному Петру красавцем из красавцев.
— Ах, ваше сиятельство! — вскричал мужик вне себя от радости, упав в ноги рыцарю. — Вы возвращаете мне жизнь… Но — на каких же условиях получу я эту ссуду?
— Разумеется, не даром, дурак. Мы заключим с тобою правильный контракт. Я обязуюсь доставить тебе все, что обещал, сегодня же ночью, до первых петухов; а ты с своей стороны через год… ну, да все равно, скажем, хоть через два года… обязан переселиться на мои земли и стать моим вассалом.
— А ваши земли далеко отсюда?
— И часа ходьбы не будет.
— Само собою разумеется, что вы дадите мне там помещение не хуже моего теперешнего?
Рыцарь странно взглянул на Петра и расхохотался.
— О, да, — произнес он сквозь смех, — конечно, я не оставлю тебя без жилья… ты получишь помещение… очень, очень теплое помещение!
— И жену мою и ребенка я тоже могу взять с собою?
Веселость рыцаря усилилась. Он хватался за бока и едва не падал от смеха.
— Пожалуйста, бери! не стесняйся!.. Хо-хо-хо! бери и жену, и ребенка… Ха-ха-ха! Если хочешь, мы даже поставим их также в контракт. Но — хи-хи-хи! — честь не позволяет мне пользоваться твоим жалким положением и закрепощать твою семью за ту же цену. Хе-хе-хе! Куда ни шло, я накину тебе еще сто луи за жену, да пятьдесят за ребенка.
— Тогда — по рукам! дело в шляпе! — воскликнул Петр Маржерен, — двести пятьдесят желтых кругляков и гумно, полное зерном, право, стоят того, чтобы переселиться в другую деревню. Идем на село — подписать бумагу у нотариуса.
— Есть мне когда ходить по нотариусам! — надменно возразил рыцарь, — вот у меня есть при себе перо и пергамент. А что касается чернил… нет ли у тебя в карманах ножа? Разрежь слегка себе левую руку, — кровь тоже прекрасно пишет, не хуже самых лучших чернил.
— И то правда! — согласился Маржерен, и тут же, на пеньке у лесного распутья, написали они договор со всеми статьями.
— Вот как хорошо, что ты умеешь грамоте, — заметил рыцарь, язвительно улыбаясь, когда Маржерен подмахнул договор.
— Еще бы, ваша честь! — возразил крестьянин, — во всей деревне я один знаю подписать свое имя и фамилию, а остальные — по безграмотству — ставят на бумагах святой крест…
— Довольно болтать пустяки, — внезапно нахмурясь, прервал рыцарь. — Получи свое золото, подай сюда контракт. Прощай и помни свое обязательство.