Убийство на улице Длинной или Первое дело Глюка (Глюк) - страница 12

Барышни чуть не хором, пропищали: "Не знаем".

Софья Матвеевна чуть нахмурилась.

— Да, привычка такая у нее, положим, была — ни свет ни заря подниматься, зимою – так и до свету… Но вот в огород ходить – на что ей, на овощи любоваться, что ли? В сад бы вышла, или же сюда, на веранду…

— В саду, насколько я понял, — подал голос студент, — Семен до рассвета бродил, мадемуазель Рено могла его испугаться.

— Возможно, — старуха столь же остро глянула на студента, как прежде – на околоточного. — Но с этой же стороны деревьев нет, и здесь Семен не бродил…

— Да, вот еще, — вспомнил вдруг Константин Аркадьевич, намеревавшийся уже откланявшись и забрав с собою студента удаляться, — как мне докладывали, у вас еще один… домочадец имеется, Зотиков, Никита Иваныч, что-то я не слышал о нем сегодня ни слова. Он в курсе происшествия?

— Ах, нет, — расслабленно произнесла госпожа Новикова. Она теперь полулежала на стуле, снова обмахиваясь душистым платком. — Он с вечера уехал в город, там ночевал, снял там квартиру на неделю. У него нынче с утра какие-то дела в порту…

А судейский все не появлялся…


Разговор 2


— М-да, Акинфий Мефодьич, промахнулись мы с вами вчера, был там Цванцигер, — сказал Константин Аркадьевич, вытирая платком шею: даром, что еще только недавно десять часов пробило, а уж жара. — И Цванцигер там был, и еще иные всякие…

— И не говорите, Константин Аркадьич, — сокрушенно покачал головой письмоводитель, сунул за щеку конфетку (нынче это были ириски) и снял очки, чтобы протереть их чистой белой тряпочкой (что он ежедневно проделывал перед тем, как приступить к работе). — Однако же Цванцигер там был, а никто его не убил, жив-здоров в собственной коляске вечером в город и уехал. А Цванцигерши и вовсе не было…

Константин Аркадьевич открыл было рот, чтобы то ли подтвердить, что жены Цванцигера действительно в тот вечер на даче не было, то ли чтобы возразить, что зато были другие дамы, и господа тоже – он и сам, пожалуй, не знал, что собирается сказать, но не сказал ничего. Потому что цокот копыт, доносившийся некоторое время с улицы, весьма неожиданно смолк, и у крыльца участка остановился экипаж, колесо которого Константин Аркадьевич мог видеть со своего места в растворенное по случаю жары окно.

— Не иначе из города, судейский наконец приехали, — заметил Акинфий Мефодьевич, погружая перо в чернильницу. — Убийство все же…

Глава 2

И опять ошибся Акинфий Мефодьевич – видно, планида ему была такая: ошибаться.

И ведь непростительно для письмоводителя полицейского участка, тридцать лет без малого перебеливающего рапорты и протоколы: уж можно нюх натренировать, чутье пусть не сыскаря, но полицейского чиновника!