— Похоже, что так, — сказал Глюк. И предложил: — Не присесть ли нам, Константин Аркадьич?
— И то, я уж уморился, с ночи на ногах… — сказал околоточный надзиратель.
Они поднялись по ступенькам в беседку (вы помните, беседка стояла на возвышении!) и уселись на скамейку.
Пруд, вчера представший перед Глюком лужей, затянутой тиной, сегодня выглядел кляксой грязи в зеленых берегах.
— А что с прудом случилось? Болото какое-то, а не пруд? — спросил Глюк.
— Так пожар же тушили, пожарники сюда, к пруду свою кишку и протянули, вот воды и убыло. Цванцигершу… То есть Людвигу Карловну удар хватит, когда она увидит, что с ее садом сделалось. Сдавай вот так дачникам, даже и за двести рубликов, да-с!
— Кстати, об ударах, — сказал Глюк. Он никак не мог приступить к делу, которое имел к околоточному, и этот поворот разговора показался ему подходящим. — Вы знаете, Константин Аркадьевич, что я лицо, как говорится, стороннее, частное, и к полицейскому расследованию касательства не имеющее…
— Да что вы, Феликс Францевич! Да мы даже и тут наслышаны… — от возмущения Заславский даже вспотел, и снова вытащил свой платок, уже совсем не белый.
— Слухи, которые ходят по городу, никакой почти почвы под собой не имеют, — строго сказал Глюк. — Знаете же, как это бывает – вот я к вам сейчас ехал, а в поезде говорили о том, что сгорела дача Финкеля, а вовсе не Цванцигера…
— Что, и на шестнадцатой пожар был? — не понял околоточный надзиратель.
— Да нет же, — с некоторой досадой вымолвил Глюк. Досадовал он не на околоточного, досадовал он на Квасницкого, ну и на себя тоже – разговор ушел куда-то в сторону. — Просто слухи всегда обрастают небывалыми подробностями; завтра будут рассказывать, что выгорело пол-Фонтана, и число жертв мерить сотнями, а сгорел всего-навсего флигель.
Околоточный надзиратель смотрел на Глюка честными, но ничего не понимающими глазами. Видно, крепко сидела в нем вера в кудесника Глюка, способного совершить чудо и достать убийцу из кармана. Или из-за пазухи.
— Но я не об этом с вами говорить хотел. Вчера я почти случайно к вам приехал, и в дело это – в расследование то есть – впутался тоже случайно, и полицмейстер, Михаил Дмитриевич, не очень за мое участие…
Заславский задумчиво кивнул, припомнив вчерашний разнос и нагоняй, полученный им от полицмейстера.
— Однако вмешались обстоятельства… как бы это сказать… высшего порядка.
— Градоначальник? — спросил околоточный надзиратель со знанием дела.
— Пожалуй повыше, — невесело усмехнулся Глюк. — Полоцкая, Софья Матвеевна, при смерти, знаете?