– Кончай самолюбованием заниматься. Я тебя, как человека прошу с моей сестрой поговорить, а ты несешь непонятную ересь и пытаешься меня запутать.
– С таким отношением к жизни поседеешь раньше времени.
– Никто не заметит. Я от природы блондин. А теперь, когда мы выяснили истинный цвет моих волос, может, ты всё-таки перестанешь косить под идиота и согласишься поговорить с моей сестрой?
– Хорошо, я поговорю, – затушив окурок о пепельницу, произнес Эшли. – Смотри, не захлопни окно у меня перед носом, а то с тебя станется. Я совсем не уверен в том, что ты будешь рад увидеть меня в своей комнате.
– Что? – переспросил Дитрих, запутавшись окончательно.
Паркер не ответил, он запрыгнул на подоконник, приноровился и шагнул на ветку, которая тут же подозрительно закачалась. Дитрих решил, что у соседа окончательно поехала крыша, если он собрался зимой перейти из одного окна в другое, проигнорировав нормальный способ пройти по улице от своего дома к чужому.
– Перед тем, как сделать шаг, ты забыл сделать одну важную вещь, – прокомментировал поступок соседа Ланц, наблюдая за тем, как самопровозглашенная модель идет по ветке, время от времени пригибаясь, чтобы не цепляться макушкой за ветки.
Своей привычке Паркер, конечно, не изменял. На нем вновь было все черное. Начиная от кенгурушки с капюшоном и заканчивая обувью.
– Какую? – процедил Эшли сквозь зубы.
Он сейчас думал лишь о том, как не навернуться вниз головой и не остаться лежать на земле. Было интересно попробовать, что же чувствовал Ланц, балансируя на ветке. Теперь, когда эксперимент был проведен, можно было с уверенностью утверждать, ничего хорошего. Видимо, тоже думал, как не упасть.
– Оставить записку с текстом «в моей смерти прошу никого не винить». Зная о нашей вражде, многие могут подумать, что это я стал виновником твоей трагической гибели.
– Закрой рот, – пожелали ему недовольно.
– Как скажешь, сосед, – ерничая, произнес Дитрих.
Он сейчас со всем готов был согласиться, даже польку-бабочку в балетной пачке сплясать, только бы Паркер добился хоть какого-то результата в переговорах с Керри и заставил выйти её из комнаты.
Эшли старательно делал вид, что ничего выдающегося не происходит. Почти каждый его день проходит в подобных развлечениях. Он только и делает, что скачет по деревьям, изображая из себя белку-летягу, и больше никаких забот в его жизни не существует.
Подошвы дурацких кед скользили по веткам, и время от времени ему хотелось заорать благим матом, но вместо этого он улыбался ещё шире и шагал дальше. Когда перед ним замаячил подоконник чужого окна, вся жизнь пронеслась перед глазами, и Паркер не сдержал вздоха облегчения. Он все-таки дошел и не упал! Это было самой лучшей новостью дня. Нет, даже не так. Это было лучшим событием недели.