Несколько последних взмахов легких весел и мы удачно вписались в образованный лодками полукруг, который благодаря нам без особых стараний гребцов приобрел законченный вид. Теперь и я, и Щепа, слегка повернув головы, могли видеть всех присутствующих, среди которых, благодаря расположению лодок, невозможно было выделить ни первых, ни последних.
– По обычаю отцов и дедов мы собрались на совет, где нельзя оставить вопрос без ответа, а ответ без внимания, – Олег выглядел и торжественно и озабоченно, он впервые открывал собрание племенных вождей, – мудрый Гостомысл, ночь назад отошедший в иной мир, завещал нам призвать для прекращения кровавой вражды правителя из чужой, но уважаемой и воинственной страны. Рюрик откликнулся на его зов и приплыл к нам со своими верными и отважными воинами, и сейчас, здесь, от имени всех я требую от него прямого ответа – готов ли он стать нашим вождем и взвалить на свои плечи заботу о новом народе, судьба которого станет для него важнее собственного счастья, горя и благополучия?
– Да, – негромко, но твердо произнес Рюрик, и всепроникающее эхо донесло его чеканный ответ и до толпы, собравшейся на берегу, и до ладьи, покинувших нас Аскольда и Дира, и до ушей потустороннего мира, где теперь обитали и Гостомысл и Мергус, ставший Мером.
Олег словно ждал именно такого ответа – слишком уж быстро в его руках появился бирюзовый браслет чуть светлее зеленых глаз Рюрика с изображением хищной двуглавой птицы, напоминающей гордого орла.
– Когда-то владелец браслета был могущественным вождем всех славян, – Олег бережно передал драгоценность мне, так как именно нос нашей лодки упирался в корму суденышка, где размещался юный брат Гостомысла, – многие охотились за ним как за ценнейшей добычей в своей жизни, но он должен принадлежать тому, кто вступил на опасную и благородную дорогу славянского объединения.
Я осторожно встал и на сдвоенных ладонях, через голову необычно молчаливого Щепы, передал браслет Рюрику. Десятки немигающих глаз не отводили взгляда от легендарного украшения, а моим ладоням стало зябко, словно я только что держал в них не легонькую вещицу, а толстый, обжигающий холодом кусок льда.
Рюрик, так же, как и я, принял браслет на сведенные вместе ладони, вытянул руки к центру лодочного круга, а затем резко развел их в стороны, и драгоценная реликвия булькнула в воду залежавшимся на берегу замшелым камнем. Лодки покачнулись, судорога исказила водную гладь озера, и зловещая тишина повисла над нами и над всем видимом глазу пространством. Но не охнул Олег, первым нарушивший изумленное молчание присутствующих: