– Почему твой оберег оказался у Шатуна? – недоуменно воскликнул я, когда Ната закончила свою историю.
– Потом как-нибудь, – откликнулась она, и ее теплые пальцы затрепетали на моей груди, вызывая ответную дрожь желания.
Но эта тайна так и осталась для меня необъяснимой. Зато наше будущее предстало передо мной как на ладони, когда после нескольких подряд изнуряющих ночей нас сморил обоюдный сон, во время которого вещие видения, воспользовавшись моей беззащитностью, выжали из меня скупые слезы.
Сначала я почувствую, что ее ненасытность уступит место самодовольству, а трепетность – привычке, что после двух-трех приливов наслаждения она начнет тяготиться моим присутствием, и ее поцелуи будут не порхающими, а приземленно-весомыми. Все чаще и чаще, прихватив с собой вытертую безрукавку из толстой кабаньей кожи и горсть соли, тщательно завернутую в узелок чистого платка, Ната будет скрываться в лесной глуши и возвращаться через несколько ночей усталая и неразговорчивая. После добровольных разлук приливы страсти нахлынут на обезвоженное мелководье, но любовь прозвучит лишь смутным отголоском прежних встреч, и мы оба услышим ее поддельные трели, боясь открыто признать свое поражение. Жалость затопит наши отношения, пока удерживая от полного разрыва и заполняя щемящими воспоминаниями переполненный сосуд, с пугающими трещинами, выделявшимися на безглянцевой поверхности подобно застывшим зигзагам молнии на низковисящем небесном склоне.
Что ж, Ната всегда добивалась от мужчин того, что хотела, и покидала их исключительно ради более достойного и значительного любовника. После меня таким мог быть только Рюрик. Действительно, Скрижал лишил ее девственности, вождь научил искусству любви, со мной она испытала себя на предел физических и нравственных сил, а от Рюрика должна была родить зеленоглазого сына, наследника зарождающего государства.
Рюрик. Он встретит меня с расплескивающейся радостью как воскресшего из мертвых брата, но сам будет смертельно сражен внешним сходством Наты с погибшей Снегой. От него не ускользнет особенность моих с ней отношений, и он поведет себя с достойной правителя щепетильностью, не пользуясь своими привилегиями и преимуществами. Однако Ната не была бы Натой, если бы непроизвольно не выказала ему явную симпатию, и вырвавшийся на волю огонь надежды начнет пожирать душу и сердце Рюрика, подбираясь к основам благородства и добродетели.
В присутствии Горыса и Щепы он вызовет меня на поединок, считая его справедливым выходом из щекотливой ситуации.