Впрочем, много времени спустя, когда сам Родя уже подрос, окреп и нравился соседским девкам, его мнение относительно музыкальных способностей зверей, точнее — диких зверей, еще точнее — медведей, несколько поколебалось.
Клюкву собирают не только осенью, когда она тяжелыми ягодами являет свои красные бока среди кочек болот и манит отведать свой изумительный кисло-сладкий вкус всякого случающегося поблизости. Клюкву собирают весной, уже настоявшуюся под снегом и насыщенную былыми зимними морозами. Вот тогда она поистине — чудо северной природы.
Родя с такими же по возрасту, как он, парнями и девками, обошли запримеченное еще минувшей осенью болотце, одно из отпрысков гигантского Саримягского болота. Чего и говорить — клюквы досталось всем: и промышлявшим ягоду зимой тетеревам, и людям, пришедшим, едва только сошел снег. Все туески и корзинки были полны, можно со спокойной совестью возвращаться по домам.
Однако по пути на самом краю леса случился медведь. Он еще не совсем отошел от зимней спячки, поэтому вел себя не по-людски, точнее — не по-медвежьи. Одурев от теплого ветерка, закусив в достатке ягодой, он сидел на пне и играл какое-то замысловатое музыкальное произведение торчащей из этого пня щепкой. Играл и пел себе под нос, какие они, медведи, крутые хозяева леса.
Почему-то звуки, издаваемые музыкантом, утекали в сторону, противоположную появившимся людям, так что выход их на сцену оказался неожиданным. По крайней мере, для них самих. Девки, как и положено, тревожно заголосили, парни начали перекашливаться. А медведь скользнул по ним туманным взглядом и продолжил терзать свою щепку, кряхтя в такт "мыны-быны, ох-ох". Если бы такое дело случилось спустя несколько веков, да при наличии дурных денег, то не миновать бы медведю титула "короля эстрады".
Однако встреча на узкой лесной стежке-дорожке зверя и человека никогда не проходит в "сердечной и дружеской обстановке". Либо один уйдет в сторону, либо другой свернет, либо они начинают биться до потери пульса. Обе стороны вспомнили об этом не сразу, а с некоторой задержкой.
Девки завизжали и побежали обратно на болото, не выпуская, впрочем, из рук тяжелых корзинок. Медведь посуровел глазами, выпятил верхнюю губу и злобно заревел, не делая пока никаких попыток оторвать свой зад от пня. А Родя, отложив свой двухведерный туесок, с подхваченным колом наперевес побежал в атаку, причем его порыв больше никто не поддержал.
Зачем он так повел себя — объяснить не смогли ни его товарищи, ни медведь, ни даже он сам. Наверно, Родин тонкий музыкальный слух покоробила звериная нотная грамота, вот он и не выдержал. Медведь удивился такому наезду и решил для проформы за себя постоять.