— Нет ли у сеньоры какого-нибудь хорошего пеона? Я хотел бы его купить. — Мне показалось, что на какое-то мгновение в глазах доны Энграсии промелькнула тревога. Чтобы не упустить благоприятный момент, тут же добавил: — Заплачу хорошие деньги.
В ответ хозяйка понимающе улыбнулась.
— К сожалению, Себастьян еще не может как следует ходить, — она, видно, на самом деле надеялась получить его страховку, — а вот Эврипидес... — хозяйка пансиона на секунду задумалась. — Ну конечно, Эврипидес! Он и молод, и здоров...
Она тут же послала за ним, а сама стала вслух подсчитывать его долги.
— За девять дней — по 15 крузейро, — загибала пальцы дона Энграсия, — потом еще 8 крузейро за стирку. Итого 153 крузейро.
В своей арифметике она ошиблась на 10 крузейро, разумеется, в свою пользу. Но цена была названа. Я выложил деньги, а дона Энграсия стала писать расписку. Эврипидес Карлос де Соуза, уроженец Северо-Востока, одного из самых бедных штатов Бразилии. Ему 32 года, хотя выглядит намного старше. У него сильно выгоревшие волосы, грустные, меланхоличные глаза. О людях с такими глазами говорят: он поставил на себе крест. И вот теперь за 153 крузейро я стал хозяином этого человека. Странно и дико. Я мог распоряжаться им, как хочу, заставить делать любую работу. Эврипидес, судя по всему, воспринял сделку как нечто само собой разумеющееся. Я сообщил ему, что завтра решил вместе с ним покинуть Барра ду Гарсас. В ответ он лишь утвердительно кивнул головой.
— Поедем с тобой в Сан-Паулу. — Снова молчание. — Ты бывал когда-нибудь в Сан-Паулу?
Отрицательное покачивание головой, затем глубокий вздох.
В тот вечер мы собрали чемоданы, а рано поутру уже были на остановке автобуса. На площади снова оживленно. Напротив пансиона сеньора Диогенеса стоял грузовик. К нему вереницей подходили пеоны и влезали через борт в кузов. Через несколько минут они должны были отправиться за сотни километров в лесные дебри, где трудятся современные рабы.
Мы заняли свои места в автобусе, как вдруг с той стороны улицы меня кто-то окликнул. Я увидел, что к автобусу спешит хозяин другого пансиона метрах в ста отсюда.
— Я не знал, что сеньор ищет пеонов, — подойдя к окну с моей стороны, затараторил он. — Я бы мог продать нескольких. Возьму недорого — от 50 до 200 крузейро за голову. — Он так и сказал «за голову», словно речь шла о коровах или овцах. Так, наверное, торговали в Бразилии во времена рабства лет сто пятьдесят назад.
Я ответил, что еду в Арагасас, и обещал вернуться дня через три-четыре. Признаться, это была выдумка, другого повода отказаться от его предложения я в тот момент просто не придумал. Он ушел. Позднее я действительно выкупил еще двух пеонов. Все они оказались бесправными, забитыми людьми, давно потерявшими всякую надежду на избавление от этой ужасной жизни.