В огромном каменном гостином дворе — «Палате» хранятся и продаются товары русских и иностранных купцов. Иностранцев множество. Они обзавелись собственными домами и успели, подмечает де Брюин, найти свою моду. В отличие от русских, они обивают рубленые дома изнутри досками и украшают большим числом картин. На торгах полно дешевого мяса, куропаток, тетеревов, рыбы.
Но все это как бы между прочим. Главным увлечением путешественника оказываются «самоеды», коренные жители архангелогородских земель. Знакомству с ними де Брюин отдает четыре месяца. Внешний вид, характер, одежда, ремесла, конструкция детских люлек, упряжь оленей, охота на морских животных, впервые увиденные художником лыжи, описанные как обшитые кожей широкие деревянные коньки, — все для него важно.
Де Брюин успевает разобраться и в основах верований, и отметить, что за невесту дают от 2 до 4 оленей, а надоевшую жену за ту же цену перепродают или возвращают родителям. Он беседует с шаманами и с русским купцом Астафьевым, который знает все северные народы на Руси вплоть до юкагиров и чукчей. Будь хоть малейшая возможность, де Брюин отправился бы сам его путями. Но такой возможности нет, и 21 декабря де Брюин выезжает в Москву.
...Холмогоры, где местный архиепископ Афанасий — де Брюин отмечает, что он высоко образован и любитель искусств, — устраивает в честь путешественника пышный прием. Вологда, где де Брюин останавливается в доме одного из обосновавшихся здесь голландских купцов, — город с редкой красоты каменными и деревянными церквами. Де Брюин сообщает, что город служит украшением всей страны и что вологодский собор — творение итальянского зодчего, построившего один из соборов в московском Кремле.
...Еще один из «знатнейших» городов Московии — Ярославль. Наконец, подробно описанный Троицкий монастырь, будущая лавра, больше напоминавший де Брюину крепость, с пестрой россыпью его богатейшего посада. И среди самых разнохарактерных подробностей точное перечисление деревень, расстояний, самого способа езды.
Как не отметить, что в Московии для путешествия надо было иметь собственные сани, и уже к собственным саням нанимались ямщики с лошадьми.
Необычно и само устройство саней. Задняя стенка обита рогожей, все остальные — кожей или сукном от сырости и снега. Ездок укладывался в сани как в постель, под ворохом шуб и обязательной полстью из меха или подбитой сукном кожи. Езда была спокойна — не больше 5 верст в час. Лошадей меняли каждые 15 верст. И так через пятнадцать дней по выезде из Архангельска де Брюин оказался в Москве. Только что наступил Новый, 1702 год.