По крайней мере, в одном я был с ним согласен: не джинсы создают облик современной Шотландии. Он сложен, этот облик. Тут и отголоски клановой системы, и традиции рабочего движения, и антиракетные демонстрации, и культ Вальтера Скотта. И конечно, поэзия. Не нужно большого воображения, чтобы ощутить поэзию шотландского пейзажа: серебряные нити сбегающих с гор ручьев, старинные замки, голубые блюдца озер, неистовый, сокрушительный в своей силе ветер с залива Фёрт-оф-Форт, пьянящий воздух предгорий...
И конечно же, когда я уезжал из Эдинбурга, не могло не вспомниться:
О гений мира и любви,
Тебя мы призываем:
Шотландский край благослови
Обильным урожаем.
Пусть крепнет древний наш народ
И славится по праву,
И Бернсов род из года в год
Поет народу славу!
Андрей Дубровский, кандидат исторических наук Глазго — Эдинбург — Лондон — Москва
Окончание. Начало в № 4—5.
Была джума, пятница, мусульманский выходной день, когда (они выехали в Калай-бадбахт. По пыльной грунтовой дороге продвигались осторожно: она могла быть заминированной. Машины ехали след в след, часто останавливаясь. Душманы нередко применяли новейшие западногерманские, японские и итальянские мины в пластиковом корпусе. Обычным миноискателем такой заряд не обнаружишь. Можно «нащупать» мину только острым металлическим штырем. Поэтому, остановившись, ждали, пока сапер не поковыряет землю, не махнет рукой: «Все в порядке»
На пластиковую мину едва не наткнулись совсем рядом с кишлаком. Штырь сапера, войдя немного в землю, уперся в твердый предмет. Солдат осторожно разгреб ладонями рыхлую глину — вот она, мина! Желтый двухъярусный корпус, зловещий ребристый пластик... Сапер приготовился извлечь мину из ямки, но вдруг предостерегающе поднял руку.
— Все назад! — скомандовал он.— Дальше, дальше!
Эта мина была с ловушкой: снизу, под ее корпусом, душманы приладили «лимонку» с выдернутым кольцом. Подними мину — и раздался бы взрыв.
Сапер, молоденький, но уже успевший набраться опыта в своем деле солдат, не стал рисковать с обезвреживанием. Колонна отъехала назад, и мину расстреляли из пулемета.
Дальше продвигались еще медленнее. Беспокойно осматривали местность вокруг дороги: душманы могли атаковать внезапно, из засады, застать врасплох, поджечь гранатометами машины.
Перевалили через бугор. Впереди, будто вызов душманам, стоял кишлак, над крышами которого развевались знамена: красные — партии и трехцветные— республики. Это была удивительная, до слез волнующая картина. Оторванный от всех маленький кишлак гордо и открыто провозглашал верность революции. Наверное, не у одной Фазили затрепетало сердце при виде флагов народной власти. Вот она, революция! Душманы могут взорвать на дороге машину, могут из-за угла убить активиста, тайком поджечь школу, но весь народ им не победить.