– Послушайте, Максин вовсе не такая плохая, как вы думаете. – Подчиняясь инстинкту, Дженни встала на защиту сестры. – Она действительно хотела работать у вас. И дети ее любят. Если вы спросите меня, то вы поступили не очень правильно.
– Конечно, дети ее любят, – протянул Гай. – Она подкупает их деньгами и мороженым.
Джош просиял.
– Она мне понравилась. Вы ведь говорите о леди в свадебном платье? Она такая веселая.
– И рекомендации у нее были замечательные, – согласился Гай, – но это еще не делает ее идеальной няней. Она уже нашла работу?
Дженни покачала головой. Говоря начистоту, усилия Максин в этом направлении трудно было назвать значительными.
– Пока нет.
– Я не удивлен, – сказал Гай, его синие глаза насмешливо сузились. – Передайте ей от меня, чтобы в следующий раз она не писала рекомендации фиолетовыми чернилами. Или, по крайней мере, пусть перед интервью смоет с рук кляксы.
Дженни рылась в багажнике пикапа, пытаясь вытащить застрявшую коробку с цветами, и подошедший Бруно не сдержался и шлепнул ее.
– Ты слишком себя утруждаешь, красотка, – сказал он, отодвинув ее в сторону. – Дай‑ка я помогу.
Она улыбнулась и бросила быстрый взгляд через плечо, проверяя, не смотрит ли кто. Бруно флиртовал со всеми и не имел в виду ничего серьезного, но ей все равно не хотелось давать Нине повода для подозрений.
Правильно истолковав ее взгляд, он занес коробку в ресторан и улыбнулся.
– Все в порядке, она еще спит.
– Она, может, и спит, – возразила Дженни, – но ты же знаешь, как местные жители любят чужие секреты.
– Это точно. И они отлично знают, что я за человек. – Бруно засмеялся. – Если бы я до тебя и пальцем не дотронулся, это вызвало бы куда больше подозрений. Тогда бы они знали наверняка, что дело нечисто.
Они налил себе и Дженни по чашке эспрессо, как делал всегда, когда она привозила двухнедельный запас цветов для ресторана.
Это просто глупо, подумала Дженни; между ними ничего никогда не было, почему она должна чувствовать себя виноватой? Но именно так она себя и чувствовала, сколько раз ни твердила себе, что он не собирается ее соблазнять.
В возрасте двадцати восьми лет она неожиданно влюбилась в Бруно Перри‑Брента. И оставалось только надеяться, что это пройдет само собой прежде, чем случится непоправимое.
В то же время так приятно было чувствовать рядом человеческое существо после долгих месяцев ледяного безмолвия. А с Бруно определенно было приятно пообщаться. Дамский угодник во всех смыслах этого слова, он обладал счастливым даром болтать абсолютно о чем угодно. Что еще более странно, он и слушателем был отменным и живо интересовался взглядами собеседника. Он был внимателен, задавал вопросы и никогда не показывал, что скучает.