Не успела Дженни прийти в себя, в холл один за другим протиснулись еще четверо парней, галдевших: «Привет, привет, привет, что тут у нас?»
– Эти обои, констебль, – рявкнул один. – Арестуйте их немедленно.
– А халат, инспектор? – спросил второй.
– Прежде всего арестуйте обои, констебль. Они преступно розовые.
– Есть, сэр. А халат, сэр? За что заберем его?
– Яснее ясного! – Максин почти не могла говорить от смеха. – Нанесение тяжких телесных повреждений!
Все крикетиры были ростом за шесть футов. Дженни никогда в жизни не чувствовала себя такой маленькой.
– О'кей, очень смешно, – спокойно сказала она. – А теперь убирайтесь.
– Не можем, мы только пришли, – запротестовал тот, что был с Максин, Дженни вспомнила, что видела его на свадьбе Беренис. У него за спиной его еще более высокий приятель серьезно втолковывал стене:
–.. предупреждаю, все, что вы скажете, может быть использовано против вас.
– Вон, – сурово повторила Дженни.
К ее ужасу, остальные двое, раскачиваясь и распевая песни, устремились к лестнице.
– Она обещала, что ты угостишь нас кофе, – объяснил приятель Максин с лукавой, как ему казалось, улыбкой. – Да ладно тебе, Дженни, не сердись. Мы ненадолго. И мы не будем забирать в участок твои обои.
Обезумев от страха при мысли, что они вот‑вот обнаружат Бруно – в ее шкафу даже не было места, чтобы как следует спрятаться, – она опять распахнула дверь и как можно свирепее уставилась на Максин.
– Нет! Вы все пьяные, и вы не получите никакого кофе. Теперь уходите.
Максин, ничуть не смущенная таким приемом, расхохоталась.
– Вот это да, Дженни! Тебе когда‑нибудь говорили, что в гневе ты прекрасна? И мы совсем не пьяные, а просто… веселые. Я говорила тебе миллион раз, не нужно все преувеличивать.
Это было ужасно. Дженни была готова разрыдаться, только бы заставить их уйти.
Но Максин явно задалась целью не дать подозрительно суровой старшей сестре выставить себя за дверь.
– Всего одна чашечка кофе, – настаивала она, стараясь оторвать Дженни от двери. – Конечно, лучше по одной каждому. Понимаешь, дорогая, нам стало тебя жалко… ни мужчин, ни развлечений… поэтому мы решили зайти и повеселить тебя. Это жест доброй воли, понимаешь? – Она запнулась, встретив ледяной взгляд Дженни, и надула губки. – Ну улыбнись! Ты могла бы испытывать чуть больше признательности.
Дженни пожалела, что не может убить ее на месте. А в следующую секунду ее захлестнула волна паники – певцы после нескольких неудачных попыток все‑таки взобрались вверх по лестнице и приближались к двери. Тут один из них повелел:
– Сезам, откройся! – и его желание исполнилось.