– Ты неподражаем. – Она презрительно посмотрела на него. – Когда я расскажу Дженни, какое предложение ты сделал мне сегодня…
– А вот это действительно причинит ей боль, – резонно заметил Бруно.
Максин и сама уже поняла это. Дженни она ничего не скажет, но почему Бруно должен остаться безнаказанным?
– Ну хватит, милая, – сказал он, похлопав рукой по соседнему сиденью. – Без обид. Ты выпустила пар, и теперь я отвезу тебя домой.
Но Максин накинула на плечо ремешок сумочки и покачала головой.
– Я лучше прогуляюсь.
– Почему?
Потому что я только что уронила открытую бутылочку ярко‑красного лака для ногтей на пассажирское сиденье, думала Максин, все еще глядя на него в окно. И я не хочу, чтобы все это оказалось на моей замечательной белой юбке. А завтра утром попробуешь объяснить своей подруге, как это случилось.
– Я просто хочу пройтись, – сказала она, выпрямляясь и отступив на шаг. – Не волнуйся, со мной ничего не случится.
– Я в этом не сомневаюсь, – прошептал Бруно, понимая, что его кинули по полной программе.
Кинули по полной, удивлялся он, выруливая на шоссе. И что это за странный запах?..
Оливер любил смотреть, как Tea работает в своей студии. Ему никогда не приходило в голову удалиться от дел, и то, что первый за сорок лет отпуск давался ему так легко, оказалось приятным сюрпризом. В окна светило солнце, дел у него не было, и он просто сидел и восхищался ее мастерством, отдыхая телом и душой.
А еще в ее обществе было очень легко находиться. Она не любила без толку молоть языком. Если у нее было что сказать – что‑то стоящее, – она говорила. Если нет – молчала. Оливер считал, что дружелюбная молчаливость, практичный взгляд на жизнь и естественная чувственность превращают ее практически в идеал, насколько вообще может быть идеальной женщина. Повстречав наконец такую, он не собирался ее отпускать.
– Я хотел бы жениться на тебе, – сказал он, но Tea только улыбнулась и потянулась к тазику, стоявшему позади нее, чтобы вымыть руки.
– А я думала, что ты уже получил урок.
До этого он трижды был женат. Все эти женщины с радостью принимали его предложение, и в их глазах словно загорался неоновый символ фунта. А она спокойно продолжала лепить из глины челюсть, а когда солнце заходило за тучи, разглядывала, как лежит тень на собранном наполовину лице.
Оливер поднялся со стула, подошел к ней сзади и положил руки ей на плечи.
– Это были неправильные женщины. А ты правильная. Tea, ты знаешь, как я к тебе отношусь.
Она знала, знала. Будь она молодой и глупенькой, выскочила бы за него не раздумывая, как в свое время за Патрика. Но независимость была сладка, а на то, чтобы научиться обеспечивать ее и наслаждаться ею, ушла половина жизни. Tea была суеверна и боялась, что, если выйдет замуж за Оливера, их отношения испортятся. И опять придется начинать все сначала, как случается в настольной игре, если сделаешь неудачный ход…