Странно, но на улетающий большой камень они глядели, как глядят, наверно, все мастера на произведение своих рук, — скалолазы провожали камень, не принимаясь раскачивать другой, пока этот не долетал до земли.
Уже пыль шла клубами, и коричневые клубы распирала изнутри какая-то сила. Порой пыль совсем застилала скалолазов, тогда трудно было понять, видят ли они там друг друга. Шлейф пыльного облака, тянущийся снизу, медленно тащился в мою сторону, когда заревела сирена.
Она ревела в котловане. Ее крик заполнил все пространство меж скалами. Невозможно было представить механизм, который способен залить ревом все огромное ущелье, но этот заполнил. Случилось что-то страшное, а я на своем «пятачке», ослепленный облаком, не мог понять, что же произошло. Рев оборвался, глыбы летели вниз, и все окутала пыль. Уже не видно было ничего: ни скалолазов, ни скалы — все поглотила коричневая мгла. Только где-то в самом ее центре все так же глухо ударяли ломы, и оттуда доносилось быстрое шуршание мелких камней. Они пробивали пыль, разбиваясь без грома огромных глыб — похоже, стучал каменный дождь.
Я подошел к тросу, и вовремя: у моих ног показалась голова Орлова, коричневая от пыли. Он вылезал.
Мы спускались по пологой тропинке. По ней на скалу поднимались скалолазы, опасавшиеся сразу оказаться на высоте. Странно, но были и такие. Остальные поднимались по отвесному тросу.
— Нельзя так, — сказал наконец Орлов. Он спускался быстро, и какая-то непривычная сутулость была в нем. — День можно... два, — говорил он, не оборачиваясь". — Но когда-нибудь это должно случиться.
Что можно было ответить ему? Все там будем?
— Он не упал, — ответил он сам себе. — Самый молодой. Два месяца их учат в специальной школе, потом сразу сюда, на скалу... Камень ушел из-под ног. Это когда сирена завыла; там внизу наблюдатель у них — он и увидел.
(Помню, как я спросил стоящего у обрыва скалолаза: «Что самое страшное?» Он задумался. Видно было, как из многого страшного он пытается выбрать одно и с какой неохотой он вообще размышлял об этом. «Страшно, когда камень уходит из-под ног», — решил он.)
— У него был свободный конец, — продолжал Орлов. — Метра два. Он на них и ушел,— и добавил удивленно: — Знаешь, он тут же опять начал вкалывать. Только суетился больше.
Мы уходили все дальше. Звук лопнувшей под скалой глыбы догнал нас почти внизу: еще на один камень стала меньше угроза тем, кто работал в котловане.
...Я вспоминал все это, а между тем все так же шел за Орловым, не видя его в темноте.