А как все хорошо было еще вчера!
На Нурекской ГЭС мы ходили по котловану в поисках скалолазов. Нашли их на скале.
Где-то внизу стояла табличка: «Засыпка в тело плотины». Ее отсюда не было видно.
Тело было огромным, и по нему ползали КРАЗы. Оно лежало меж двух скал, и противоположную скалу мы видели, расположившись на крошечной скальной площадке.
Тело не казалось мертвым, каким кажется всегда свеженасыпанный холм земли. Я никак не мог понять почему, пока не вгляделся до боли в глазах. Оживляли его даже не машины, они были слишком мелки, даже ничтожны по сравнению с ним — сама незавершенность плотины оживляла ее. Камни оживляли — свежие, корявые глыбы, не осевшие, не приткнувшиеся друг к другу. Отсюда, от будущей Нурекской ГЭС, и пойдет «электрический мост» к Явану.
Я смотрел вниз, пока не упал первый камень. Он скользнул, едва касаясь выступов скалы, он прыгнул, нырнул — так падают только крупные обломки — и ударился со взрывом, разбившись в прах. Еще видно было скалолазов, но пыль уже взвилась. Она шла снизу. Я лег на край площадки, еще не зная, что скоро все здесь оденется пылью. Пока она только ползла по расщелинам, повторяя изгибами все повороты трещин. Еще не поднялись клубы, они еще не оттолкнулись от скалы, взлетая вверх и в сторону, еще их не закрутил ветер, мотая из стороны в сторону и унося вверх.
Когда я оглянулся, Орлова не было. Я увидел его скользящим по тросу вниз. Пыль осыпалась, и он спускался, почти закрыв глаза. Четыре метра отделяли его от нижней, такой же, как наша, площадки, но она была под нами, и я не мог ее видеть. Трос перестал раскачиваться. Значит, он стоял внизу.
Через минуту я уже видел его: он карабкался вверх — туда, где раскачивались на веревках скалолазы.
Пыль уже подбиралась к ним, но еще видно было, как в котловане люди стоят и смотрят вверх. Не потому, что не могут работать, когда скалолазы «обирают» скалу — люди стоят далеко от подножия, — но, наверно, нельзя не смотреть на тех, кто на твоих глазах целый день рискует жизнью.
Недавний взрыв отломил часть скалы, но расшатанные взрывом камни на образовавшейся стене могли в любой миг обрушиться лавиной. «Было уже однажды, — вспомнил я слова бригадира. — Обрушился вот такой же склон».
Лом самого близкого ко мне скалолаза вошел в щель под огромным, почти висящим камнем. Теперь скалолаз раскачивался всем телом, вгоняя лом все глубже и глубже. Глыба шатнулась. Скалолаз прыгнул влево, но глыба обманула его — она не упала. Ему снова пришлось орудовать ломом. Подлетая на веревке к ее бокам, так похожий на муравья, который пытается взять непосильную ношу, он не терял надежды. Глыба шатнулась еще раз, уже сильнее. Он уловил ее угрожающее движение, и теперь ему самому надо было уходить из-под нее, готовой рухнуть вниз. Он прыгнул, и, пока он плыл в воздухе, летя в сторону, глыба медленно вышла из гнезда, в котором пробыла тысячи лет. Раз повернувшись, она уже не вращалась.