— Кто его знает. Наверно, что-нибудь чудное. Он мне говорил, только я позабыла.
— Я возьму комнату, если мне можно будет держать кошку, как тому.
— Ишь ты! — Женщина засмеялась. — Хочешь, значит, чтобы тебе было позволено все, что тому?
— Да, — сказал Лючио.
— Мы с ним были хорошие друзья. Он кое-что делал за мужа, тот у меня после аварии совсем плох стал.
— А... Ну так как же?
— Видишь, какое дело... — она присела на койку. — Прежде чем пустить человека, надо с ним маленько поговорить. Выяснить кой-чего, а уж потом договариваться. Сам понимаешь...
— Это да...
— С виду ты чудной какой-то.
— Я иностранец.
— Иностранец? А из каких мест?
— Мои старики были родом из Сицилии.
— Это еще что?
— Остров такой, возле Италии.
— А... Ну что ж, тогда ладно. Она подмигнула ему и ухмыльнулась.
— Муссо! — сказала она. — Вот как я тебя стану звать. Муссо!
Потом с грубоватым кокетством вскочила, ткнула его большим пальцем в живот.
— Ну так как же? — снова спросил он.
— Да живи себе. А с работой у тебя как?
— Пока никак.
— Тогда ступай на завод, спроси Оливера Вудсона. Скажешь — миссис Хатчесон прислала. По моей рекомендации он тебя в два счета устроит.
— Спасибо! Вот спасибо!
Она хохотнула и, медленно повернув голову, со вздохом проговорила:
— Радио-то у нас весь день орет — муж все военные сводки слушает. Они у меня уже в печенках сидят. Но ничего не поделаешь — больной, надо к нему приноравливаться.
Но Лючио не слушал ее. Он снова выглянул в окно — где там кошка? Она все еще была во дворе — стояла меж крупных кочанов и терпеливо ждала приговора. Сколько тоски и упования было в ее взгляде! Но и достоинства тоже.
Он проскочил мимо женщины и бросился вниз по лестнице.
— Ты куда? — крикнула она ему вслед.
— Кошку возьму! Сейчас приду.
...С помощью человека по фамилии Вудсон Лючио устроился на завод. Работа была такая же самая, какую он делал всегда: руки все время заняты, а думать особенно не приходится. Бежит, лязгая, лента конвейера, ты что-то прикручиваешь, и она бежит дальше. Но, пробегая мимо твоего места, конвейер всякий раз уносит частицу тебя самого. Постепенно из рук твоих уходит сила. Сперва тело как-то пополняет ее, но потом ты слабеешь весь. К концу дня ты уже выжат, как лимон. Что же ушло из тебя? Куда ушло? И зачем?
Ты покупаешь вечерние газеты, которые с громким криком тычут тебе в нос продавцы-мальчишки. Может быть, там ты найдешь ответ на все свои вопросы? Может, вечерний выпуск разъяснит тебе, для чего ты живешь, чего ради так тяжко трудишься? Но где там! Об этом газеты молчат. Они сообщают тоннаж потопленных кораблей. Число самолетов, сбитых в воздушных боях. Названия взятых городов и разбомбленных населенных пунктов. Все эти цифры и факты мешаются в твоем отупевшем мозгу, газета выпадает из рук, голова раскалывается от боли.