Мереме ничего не ответил. Тогда я лег спиной к нему и сделал вид, что сплю.
На следующий день я отправился на дежурство вместе с Динтоде. Олени набросились на зеленые ростки осоки и пушицы, как и накануне, мало обращая внимания на мои крики и жесты. Тогда Динтоде спустил с привязи свою беленькую собачку. До этого мне не приходилось видеть, как работают в стаде с собакой (на Камчатке пасут без собак).
Как будто волна прокатилась по стаду: это олени один за другим подняли головы. Через мгновение ближние к собаке бросились бежать, их испуг заметили другие олени, тоже обратились в бегство, и очень быстро все стадо собралось в плотный ком. Мы не собирались прекращать выпас, и Динтоде отозвал собаку.
Через несколько минут и я опробовал своего Кулу. До этого времени, помня наставления товарищей, я не решался спускать собаку. Пастухи говорили, что телята еще малы, плохо бегают и собака порвет их. Было приятно смотреть, с каким азартом Кула помчался к оленям. Куда девались их хитрость и жадность! Передо мной снова были легкие, быстрые звери. Они мчались от собаки, откинув головы, положив рога на спину. Как это было красиво и приятно: они снова были в моей власти.
У меня словно появилась длинная-длинная рука. Я доставал ею до оленей, ушедших на полкилометра и дальше. Можно было позволить себе роскошь не спешить, видя, как уходят в сторону увлекшиеся пастьбой олени. Мой славный Кула, черный и лохматый словно чертик, сидел рядом, поглядывая то на стадо, то на меня. Стоило мне пожелать, как он срывался с места и мчался, чтобы вернуть оленей.
Я принялся внимательно наблюдать, как Динтоде использует свою собаку, и тут же проверял его приемы на деле. Они были очень просты. Самое главное было у собак врожденное: они никогда не пытались отрезать оленя от стада, гоняли только по краю. Впоследствии я наблюдал точно такое же поведение и у щенков, впервые выпущенных в стадо. Оказалось, что так же ведут себя волки. Словом, в тот день для меня открылась целая новая группа явлений, я получил множество интересных сведений. Но самым главным были вновь обретенные власть над стадом и уверенность в себе.
Когда мы подогнали стадо к чуму, уложили его и отправились пить чай, я рассказал Мереме о своем открытии. Довольный удачей, я сначала не заметил, что он слушает очень хмуро. Вдруг Мереме перебил меня:
— Наверное, ты давай кончай работать.
— Почему?
— Ты плохой человек.
— Но почему?
— Зачем так сердился. Я думал — ты драться со мной хочешь.
Привычная для меня озабоченность на лице Мереме сейчас сменилась какой-то ожесточенностью. Он смотрел на меня, словно видя впервые и не зная, чего можно от меня ждать. Я попытался оправдаться: