— Да что ты, Мереме! Я же на себя был зол. Обидно было, что не смог пригнать стадо домой, держать как следует.
— Любой человек может отпустить стадо. Если каждый будет сердиться, как тогда работать?
Обида Мереме была для меня неожиданной. И уходить из стада мне очень не хотелось.
Я сказал:
— Не сердись, Мереме. Каждый может сделать ошибку. На первый раз должен меня простить.
В моем багаже была бутылка. Я попросил у Лентоле несколько кружек, разлил в них содержимое. Позвали всех пастухов и дружно выпили.
Вскоре мои товарищи, разговорившись, перешли на родной нганасанский язык, который я понимал с трудом. Задумавшись о своем, я поймал себя на мысли, что, даже не понимая речи товарищей, я не могу смотреть на них как посторонний. Я слишком свыкся с их лицами, манерой вести себя и разговаривать.
Наше кочевье снова ускорилось. И оленей, и моих товарищей охватила лихорадка движения. Гуси, утки, чайки, соколы, еще недавно обгонявшие нас, теперь загнездились, а мы все шли и шли вперед.
Незамирающий день, теплынь меняли тундру очень быстро. Она отмякала, становилась пружинистой, местами топкой. Все длиннее отрастала трава, и вместе с ней подымался комар. Все реже выдавались часы, когда дул ветерок и можно было откинуть капюшоны. Все более непослушными становились олени.
Возле одного из озер мы задержались на сутки, чтобы порыбачить. Ночью дежурил Мереме. Утром он очень долго не пригонял стадо. Динтоде, старик Чегоде и я сидели возле дымокура, ждали Мереме. то и дело поглядывая в тундру. Все молчали, не хотелось ни о чем говорить. Чегоде временами закрывал глаза: или дремал, или жмурился от дыма. Динтоде же сидел неспокойно. Все время мял левой рукой локоть простреленной правой — наверное, она ныла, — иногда поднимал к глазам бинокль.
Наконец показалось стадо. Мереме подошел к нам, присел отдохнуть. Через несколько минут он сказал:
— Оленей в тундре оставил.
— Много?
— Может быть, сто.
Мереме сказал это очень спокойно, и точно так же мы восприняли его сообщение. Невольно я вспомнил, как вел себя и что переживал в тот день, когда не смог собрать стадо.
Чегоде остался с основным стадом, а мы с Динтоде отправились за ушедшими оленями. Они были уже далеко. Поначалу расстояние между нами почти не уменьшалось. Олени часто пропадали из виду, спускаясь в распадки или скрываясь за холмами. Потом мы начали их догонять. Было очень жарко, но комары не позволяли нам снять капюшоны и рукавицы. Я старался не сердиться, зная, что «на комаре» главное — выдержка.