— Не было прогноза... — начал было Шибанов.
Но Эмс не слушал, он просто не слышал его.
— Они, видите ли, ждали! Ждали прогноза... Это мы ждали! Мы!!! Вы могли вернуться, сказать... Сегодня уйти снова, прийти еще раз!
И потом про речку, про перевал. И снова про совесть. И наконец, про то, что если с одним из них что-либо случится, то им тут делать нечего: «Между прочим, всем! Просто нечего будет делать!»
Он говорил, чувствуя уже отвращение к самому себе и своим словам.
— А теперь прогноз...
Шибанов молчал.
— Шибанов! Какой прогноз?
— Певек им дает его только по запросу... Мы запросили, ждали...
«Вот и понял», — подумал Эмс. У него уже была открыта тетрадь.
«Прогноз (трехдневный). Умеренные ветры. Ледовая обстановка: густота 3 балла. Но от Туманной станции до охотничьей избушки 10 баллов.
11.30. Отходим. Постараемся пробиться через участок с густым льдом. Даем полный ход...»
«Туман рассеивается»
Море работало. Оно одевалось льдами или освобождалось от них, наливалось яростью или ласково распластывалось, но каждым движением своей волны море работало. Прибрежные течения вымывали грунты, и все вымытое не исчезало бесследно. Реки приносили в море богатства земли — касситерит, золото, титановые и редкоземельные минералы. Из века в век дно моря все больше становилось продолжением берегов. Разрушая берег, море принимало его в себя. И чем сильнее, загадочней и дольше струились течения, тем крепче была связь берега и моря. Казалось бы, живущие своей жизнью, так не похожей ни на какую другую, моря уже стали так же богаты всеми богатствами земли, как и сама земля. Оставалось только разгадать тайны их богатств и потом взять их. Морской геолог Висвалд Эмс лишь лучше других чувствовал это. Он знал море.
Едва лишь ветер прикасался к его лицу — и он ощущал его силу в баллах, даже если эта сила не была для него угрожающей. Он мог грести веслами и, ни разу не оглянувшись, спиной чувствовал, что придет туда, куда ему нужно, он не ошибался ни в одном взмахе. Он, как и многие, помнил таблицы определения количества льдов по десятибалльной системе — кстати, очень простые: десять процентов воды занято льдом — один балл, двадцать — два, сто — десять... Но ему не нужны были таблицы, они существовали где-то отдельно от него — в учебниках... Он умел определить силу шторма, сидя в каюте. И если скажут, что все это умеют делать многие, то останется сказать, что он в отличие от многих всю свою жизнь не уставал проверять себя и был уверен в своих знаниях, как может быть уверен человек, достигший совершенства в простом.