— А как же!
Как позднее выяснилось, эти часы фашисты закупили у швейцарских фирм для награждения тех, кто первым войдет в Москву. Да зря потратились. Часы я взял. Сейчас они находятся в Музее Великой Октябрьской революции в Ленинграде.
Потом мы пробрались к танкистам. Машины погромыхивали моторами на малых оборотах. Озадаченные чумазые ребята в комбинезонах молча уставились на меня.
— Пехота на рейхстаг без брони пойдет? — спросил я.
Вперед выступил механик-водитель Алексей Титков, кашлянул в кулак:
— Да он, гад, из зенитных бьет прямой наводкой...
— Засекли батареи?
— Во-он в парке и за углом рейхстага.
— Ладно, сейчас мы им огоньку подбросим...
Стрельба несколько приутихла. И мы и немцы готовились к большой, последней схватке.
На наблюдательном пункте меня ждал командир 207-й дивизии Василий Михайлович Асафов. Он приехал договориться о взаимодействии, поскольку его дивизия должна была наступать западнее рейхстага на Кроль-оперу. Медсестра перевязывала ему ногу. Двадцать шесть ранений было у старого солдата. Как он выжил, можно только диву даваться. Некоторые раны не успели зажить, гноились и кровоточили. Он прохромал к окну.
— А ведь все же дошли, — задумчиво проговорил Василий Михайлович.
Перед нами в дымке чернел рейхстаг — громадное здание с четырьмя башнями по бокам и огромным стеклянным куполом.
Он закладывался 9 июня 1884 года в присутствии Вильгельма I, строился по планам франкфуртского архитектора Пауля Валлота десять лет и обошелся в двадцать семь миллионов марок. Стены, колонны, скульптуры древних германцев и великих полководцев — все это кричало: «Дейчланд, Дейчланд юбер аллес!» — «Германия превыше всего!»
Но сейчас окна рейхстага были замурованы или заложены мешками с песком. Через бинокль просматривались стволы орудий и минометов, автоматов и чушки фаустпатронов, нацеленных на «дом Гиммлера», где уже были наши. Смертоносное оружие держали руки того поколения, которое входило в жизнь под барабаны и флейты военных оркестров, под вопли «хайль!», которое маршировало по Франции, погибало под Москвой и Сталинградом с заклинанием: «Фюрер приказывает, мы выполняем».
Как и все дети мира, они учили в школе стишки. Только это были не такие стишки, как всюду. «Каждый шаг — англичанин, каждый удар штыком — француз, каждый выстрел — русский», — хором на школьных уроках повторяли будущие солдаты вермахта.
Потом одни из них погибали, другие сдавались в плен, рыдая, как мальчишки, у которых была вдребезги разбита самая дорогая игрушка — жизнь.