Наконец, с треском рухнуло последнее высокое дерево, которым колобусы могли бы воспользоваться, осталось лишь несколько пальм. Нужно было лишить их пышного зеленого убора. Падая на землю, листья шуршали, словно приседали дамы в накрахмаленных кринолинах.
Итак, мои доблестные охотники расчистили изрядную площадь вокруг заветного дерева. Дальше последовал, так сказать, африканский перерыв на чай. Охотники рубили длинные куски полой лианы, содержащей внутри влагу, и утоляли жажду из этого живого родника. Разгоряченные, обливающиеся потом, они жадно пили и оживленно обсуждали следующий этап операции.
Мохаммед сообщил мне писклявым голосом, что теперь предстоит сооружать ловушку. Снова заработали пилы и топоры, и под деревом вырос огромный конус из ветвей и пальмовых листьев. Конус окружили сетями, потом загонщики срубили себе длинные рогатины. Когда обезьяны спускаются на груду ветвей и оттуда бросаются в сети, рогатинами прижимают сеть, после чего хватают обезьян за голову и хвост.
Я пристально наблюдал за макушкой дерева, на котором собрались обезьяны, но из-за густой листвы не мог определить их количества, знал только, что среди наших жертв представлены оба интересующих меня вида колобусов. Услышав от Мохаммеда, что все готово, я без особой уверенности в голосе велел поднести поближе клетки. Местные способы лова казались мне не очень надежными, но все-таки лучше быть начеку, вдруг каким-то чудом удастся добыть несколько экземпляров.
Двое охотников вооружились огромной древней пилой, у которой почти не осталось зубьев, перелезли через сети, забрались на груду ветвей и начали пилить ствол.
— Что это они затеяли? — спросил я Мохаммеда.
— Если обезьяна подумает, что мы хотим спилить дерево, сэр, она спустится на ловушку, и тут мы ее схватим, — объяснил он, вытирая потный лоб.
Я навел бинокль на макушку. Не видно, чтобы пила произвела хоть какое-то впечатление на обезьян... Ствол огромный, такой пилой раньше чем через полгода с ним не управишься.
Через полчаса, убежденный, что все эти старания впустую, я подозвал Мохаммеда.
— Слушаю, сэр, — отчеканил он, подбежав ко мне, и лихо козырнул.
— Послушай, Мохаммед, мне кажется, мы так ничего не добьемся. Обезьянам хоть бы что, это дерево можно еще сто лет пилить. Почему бы нам не попробовать другой способ?
— Слушаюсь, сэр. Какой?
— Надо расчистить клочок земли под самым деревом, чтобы вся груда не загорелась, развести на нем костер и подбрасывать зеленые листья, дым пойдет наверх и, глядишь, заставит обезьян спуститься вниз.