Оса Турелль покачала головой.
— Я не имею никакого представления.
— А вы не знаете, что он делал раньше, в течение дня? — спросил Мартин Бек.
Она с удивлением посмотрела на него.
— Он целый день работал. Вы же должны были знать, какая у него работа.
Мартин Бек какую-то минуту колебался, потом сказал:
— Последний раз я видел его в пятницу. Он заходил на работу перед обедом.
Она встала и прошлась по комнате
— Но он же работал и в субботу и в понедельник. Мы вышли вместе в понедельник утром. А вы тоже не видели Оке в понедельник?
Она посмотрела на Колльберга. Тот покачал головой и спросил:
— Он не говорил, что поедет на Вестберг? Или на Кунгсхольмсгатан?
Оса минуту подумала.
— Нет, не говорил ничего. У него было какое-то дело в городе.
— Разве он никогда не рассказывал о своей работе? — спросил Мартин Бек.
— Рассказывал. Но о последнем задании он молчал, Я даже удивилась. Обычно он рассказывал о разных случаях, особенно если было что-то тяжелое и запутанное. А на этот раз...
— Дело в том, что он не мог ничего особенного рассказать,— сказал Колльберг.— Последние три недели были исключительно бедны происшествиями. Мы сидели фактически без дела.
Оса Турелль пристально посмотрела на него
— Зачем вы это говорите? По крайней мере, у Оке последнее время было полно работы...
Рённ посмотрел на часы и зевнул.
Потом перевел глаза на кровать, где лежал забинтованный мужчина. Затем задержал взгляд на аппаратуре, которая поддерживала жизнь потерпевшего, и наконец на медсестре, только что сменившей пустую бутылку в капельнице.
Рённ уже не один час сидел в этой антисептической, изолированной комнате с холодным светом и голыми белыми стенами.
Вместе с ним в палате находилась личность по имени Улльхольм, которую Рённ до сего времени никогда не встречал и которая, однако, оказалась одетым в штатское платье старшим полицейским инспектором.
Даже простодушному Ренну Улльхольм казался безгранично нудным и тупым.
Улльхольм был недоволен всем — начиная от зарплаты, которая для него была очень низкой, и кончая начальником полиции, не умевшим навести у себя порядок. Он возмущался, что детей в школе не учат послушанию и что даже среди полицейских нет настоящей дисциплины. Причину увеличения преступности и падения нравов он видел в том, что полиция не имела фундаментального военного образования и не носила шашек.
Однако сильнее всего он набрасывался на три категории людей, которые Рённу никогда не сделали ничего плохого и о которых он никогда не думал, а именно: Улльхольм ненавидел иностранцев, молодежь и социалистов.