Поверить во что либо подобное трудно, и каждое такое сообщение необходимо тщательно проверять. Моя задача облегчалась тем, что с проблемой рабства в Эфиопии я познакомился в ООН (здесь существует комиссия по борьбе с рабством) еще в шестидесятые годы. Из документов я узнал невероятные вещи. В отчете за 1966 год было отмечено, что больше всего рабов в Саудовской Аравии (свыше сорока тысяч), потом в Эфиопии (двадцать пять тысяч) и в Северном Йемене (десять-двенадцать тысяч).
Отчет давал точное определение рабству, чтобы не возникло недоразумения, и рассматривал возможность выкупа несчастных за счет общественных, частных или международных средств. Высказывались критические замечания о рабстве и весьма несмело упоминались различные документы из истории человечества. Комиссия существует и доныне. Правда, Эфиопии теперь в этом списке нет.
Я очень хорошо помню, что меня заинтересовала одна деталь. По мнению комиссии, число рабов постепенно уменьшается. Иногда их отпускают на волю владельцы, иногда вводятся строгие запреты в отношении рабства и т. д. Единственным исключением из этой обнадеживающей тенденции была Эфиопия. В этой стране число рабов постоянно возрастало. Я прямо спросил об этом у князя Макконнена.
Представитель негуса высмеял «бессмысленные утверждения» комиссии. Он объяснил, что система землевладения в Эфиопии принципиально отличается от всех прочих на свете. До настоящего времени там существуют элементы родоплеменного общества, патриархата, сложных межсемейных союзов. Никакой иностранный наблюдатель в этом не разберется. А кроме того, склад мышления амхарского крестьянина…
Его превосходительство развел руками и предоставил положиться на мою фантазию.
Ростовщик Ханганхор стал владельцем Кефегу. Он приказал ему, чтобы тот прислал свою жену ему домой. На следующую ночь потребовал, чтобы пришла его старшая дочь. По эфиопскому счету ей было лет двенадцать-четырнадцать. Она могла бы принести отцу сильного, красивого внука, который потом помогал бы выплачивать старые и новые долги.
Но случилось иначе. Вокруг шеи ей вытатуировали тонкую линию, которой с давних времен в Эфиопии отмечали продаваемых женщин. Это самая страшная татуировка, которую я когда-либо видел: женщина жива, но голова уже вроде отрезана.
Ростовщик Ханганхор отобрал все, что для бесчисленных поколений рода Кефегу было сутью жизни: кусок земли на которой стояла хижина, возделанное поле с канавами, которые прорыли предки козу и буйвола, ступу для теффа пергамент 1512 года, жернова, плуг, сито, лохань. Теперь ни Кефегу, ни кто-нибудь из его семьи не могли уйти с места, которое определил им Ханганхор. Если бы кто нарушил запрет императорская полиция сразу же схватила бы беглеца.